Задумавшись о тумане и всех прочих вещах, мальчик совсем перестал смотреть под ноги. С самого детства он ходил по этой дороге, а потому уже давно не задумывался о ней и даже не задумывался о том, куда наступает. Внезапно под его ногой очутился крупный, почти квадратный камень. Подло и беспардонно он выскочил прямо на пути Марка. Таким образом, когда они встретились, мальчик не мог не запнуться. Уже падая вниз, Марк подумал о том, что раньше этого камня тут совершенно точно не было да и не должно было быть, «словно его специально подложили сюда». Вновь слишком задумавшись, Марк забыл выставить перед собой руки, а потому ударился головой прямо о небольшую ступеньку, ведущую в яркий бар, названный «Daydreaming». И, конечно же, от удара он сразу потерял сознание.
Так, засыпаемый свежевыпавшим снегом, он пролежал на земле порядка двух часов. Изредка мимо проходили люди, но они либо его не замечали, либо не хотели замечать. Но вот он очнулся и, на удивление, чувствовал себя не так уж и плохо, даже терпимо. Руки, однако, всё равно дрожали, и ему понадобилось некоторое время, чтобы подняться на ноги – земля вальсировала на ступнях, как на подиуме, кружа голову и не давая прийти в себя. И всё-таки это удалось, а значит всё не так уж и плохо. Первым делом он тут же ощупал голову. «Фу-у-х! Никаких дырок!» – обрадовался мальчик. Голова его, впрочем, ещё кружилась, и он никак не мог собраться с мыслями. Перед глазами у Марка всё плыло, и он замечал какую-то странность, но никак не мог на ней сосредоточиться. Лишь спустя минуту он смог сфокусировать взгляд на серых пятнах, висящих у него перед глазами.
– А-а! – выкрикнул он, осознав увиденное. Однако это самое «А-а» выказывало отнюдь не испуг и даже не удивление, а… да, в общем-то, ничего оно не выказывало, это было ужасно безэмоциональное и даже оскорбительное «а-а».
Справа перед его глазами повисла полупрозрачная серая табличка. На самой верхушке расположилась короткая надпись «Ур – 1», сразу под ней вкладка «Способности». Способность у него пока что была лишь одна, но и та висела серым квадратиком с подписью «станет доступно со второго ур». Ещё ниже расположилась надпись «Задания». Задание было одно, и оно поначалу очень смутило и вогнало Марка в ступор: «Написать книгу».
С десяток минут Юмалов осознавал увиденное, внимательно оглядывая невзрачные буквы, затем громко вздохнул и стиснул зубы до боли и скрипа.
– Серьёзно? – спросил мальчик дрожащим голосом после большой паузы, и поднял голову вверх, уперев взгляд в небеса. – То есть ты вот так относишься к созданному тобой миру? Как к игре? Правда, что ли, мразь ты эдакая? Каким же ублюдком надо быть, чтобы выкинуть такой вот фортель? Или ты смеёшься надо мной? Это абсурдная, чёрная шутка? Наверняка смеёшься ведь! Наверняка шутка! Очень… жестоко… – голова его рухнула вниз и пустой взгляд ударился о голую землю, лениво приправленную грязным снегом.
Совсем скоро Юмалов был дома. Войдя в обыкновенную двухкомнатную квартиру, Марк скинул с себя верхнюю одежду и заглянул на кухню. Там, у окна, стояла его бабушка, одетая в ярко-зелёный халат и сверкающая светло-фиолетовыми волосами, с интересом смотря на улицу и изредка громко обсуждая прохожих. Немного помедлив, мальчик прошёл на кухню и подошёл к холодильнику, расположившемуся у стены в метре от окна.
– У нас нет случаем чего-нибудь съестного?
– Да… то есть нет, – старушка обернулась и посмотрела на него мутноватыми, запавшими внутрь глазами, после чего улыбнулась извиняющейся улыбкой.
Марк устало пожал плечами и заглянул внутрь холодильника. Там стояла одинокая банка солёных огурцов, он достал её и поставил на стол. Пока мальчик упорно пытался вскрыть её, на кухню пришёл и дедушка, отчего и без того маленькая комната показалась невыносимо тесной. Старик ходил в одних свободных трусах, тапочках и с искренней улыбкой на лице. Помимо того он громко пел какую-то песню из его молодости и чуть пританцовывал.
– Ну, чего пришёл? Иди к себе в зал, там пой, – сурово произнесла бабушка.
– Ишь взъелась! Скоро праздник – новый год! Даже попеть уже нельзя? – Всплеснув руками и чуть не задев ими Марка, возмутился дед.