Спугнув противницу заклинанием страха, все-таки в преддверии Новой Жизни убивать грешно, Ирилмэ подобрала томик.
На черной обложке даэдрическими рунами было выведено:
«Праздничный ужин. Готовим с Молаг Балом.»
— И правда, — сунув книгу в мешок для обстоятельного ознакомления, сказала наемница. — У этих некромантов та еще альтернативная кулинария.
Неширокая расщелина, первое помещение пещеры, была почти пуста. Единственное живое существо сидело на полу и чистило свои усы. Очень тщательно.
Услышав приближение Ирилмэ, злокрыс подскочил и с боевым писком кинулся в атаку. Вероятнее всего, именно этого момента проявить себя он ждал всю свою жизнь. Совершить подвиг, показать удаль злокрысиную, молодецкую.
Ему не повезло. Из всех наемников Тамриэля в его обиталище забрела та, которая крыс боялась чуть ли не больше, чем драугров. И крыс, не успев показать все изящество своего маневра и проявить себя в атаке так, чтобы все поколения его предков в крысином раю потребовали бы повторить на бис, оказался погребен под осколками вазы, которую ему метко кинули в голову.
— Поразводили тварей, — прошипела Ирилмэ.
Идти по полу она уже не хотела — еще бы, там же крысы. Зато нашелся выступ, на который можно было забраться и проделать путь в относительной безопасности.
Она подтащила пару выживших в ходе эпического сражения с крысом ваз к выступу и ловко на него вскарабкалась.
Теперь можно было не опасаться крысиного вторжения. Конечно, еще оставались пауки, но пауков наемница боялась куда меньше, чем крыс, да и к тому же, среднестатистический морозный паук был куда заметнее.
Пещерный коридор был тщательно расчищен от завалов, освещен факелами через каждый десяток шагов и, вроде бы, даже подметен. Не оставалось сомнений — это был запасной путь отхода бравой некромантической армии. Вероятно, поддерживаемый в порядке в связи с перспективой подхода злобных селян с топорами, вилами и факелами. Или, быть может, орков-бандитов, коих в этой местности было немало.
Дойдя до развилки, она услыхала истошные вопли. Некто выражал свое право на самоопределение, свободу, равенство и мир во всем Тамриэле заливистыми ругательствами, шипением, и, вероятно, витиеватыми проклятиями. Жаль только, что некроманты никогда не учили гусиный язык.
Ирилмэ пошла на крики, радуясь тому, что цель жива, и осторожно высунувшись из-за поворота обнаружила дивную картину.
Один из некромантов аккуратно резал чеснок ножом для жертвоприношения. Второй, высунув язык от усердия, тонкой спиралью снимал кожицу с поздних яблок.
Перед некромантами лежала связанная по лапам и крыльям Потема, активно выражающая свое несогласие присутствовать на званом некромантическом ужине в качестве главного блюда, и уже знакомая Ирилмэ книга о кулинарных рецептах имени Молаг Бала.
— Нам бы еще фиников сушеных, — мечтательно протянул тот некромант, который резал чеснок. — И картошечки.
— Если бы Олаф не бегал по всему владению с воплями — на лесопилке вампиры, на лесопилке вампиры, — рявкнул второй, — то мы бы сперли картошку у этого увальня в рогатом шлеме. Как там его?
— Ход, кажись… — протянул тот, кто резал чеснок. — Так, первую кровь девственницы вином заменим. Пойдет же? Так, а как быть с этим — возьмите пять сильных грозовых атронахов? Где нам их взять-то?
— Это у принцев даэдра и девственниц, и крови, и атронахов в избытке, — некромант закончил чистку яблока, профессионально вырезал серединку и потянулся за вторым. — А мы маги простые, мы и наливкой из снежноягодника обойдемся. Не вылакали еще?