— У тебя клыки.
Я тут же перестала улыбаться.
— Совсем как у папы, — добила меня мелкая.
Сравнение хуже придумать она, конечно, не могла…
Меня передергивало от одной мысли о том, что у нас с этим скучным недоволком
может быть что-то общее.
— А Марта говорила, что носить короткие волосы неприлично, — добавила Эдит
непосредственно.
— Когда это она такое говорила?
— Когда я хотела подстричься. — Она вздохнула. — Вот почему мальчикам можно
ходить с короткими волосами, а девочкам нельзя?
— Ну… говорят, длинные волосы вроде как красиво.
Рука непроизвольно потянулась к моим коротким, едва достававшим до плеч. По
меркам людей я, наверное, была очень страшненькой… Рыжая, да еще и без косы.
— Но ты же и так красивая, — наивно удивилась Эдит, ощутимо подняв мне
настроение. Вкусы у девочки, конечно, были какие-то странные, стоило только
вспомнить, как радовалась она тощей ушастой крысе, но мне все равно были приятны ее
слова.
— Спасибо, — сказала я смущенно. — А теперь спать, — добавила безжалостно.
И никакие тяжелые вздохи и грустные глаза не могли меня разжалобить.
Убедившись, что детеныш устроился в постели и задремал, я как можно
осторожнее, стараясь не разбудить Эдит и одновременно не очень-то нагружать
израненные ноги, выбралась в коридор.
Где здесь находится ванная, я знала, как пользоваться благами безбедной жизни, выучила еще в первый день, пока меня мыл Хельму, а детеныш следил, чтобы все было
сделано правильно. Тогда я жутко злилась на волка, а позже, поближе познакомившись с
последствиями нежности Эдит, осознала, что, если бы тогда безотказный отец пошел на
поводу у своей дочери и позволил ей самой меня мыть, я бы просто утонула. Неприятно
это было признавать, но, кажется, Хельму меня тогда спас. А я ему в благодарность все
руки исцарапала… м-да.
Отмывалась я долго, с удовольствием и под конец чувствовала себя просто
неприлично чистой. Желания натягивать на себя грязную одежду, сваленную кучей у
двери ванной, у меня не было.
В коридор я выскользнула, ежась от легкого ветерка, морозящего влажную кожу, прокралась по темному коридору, сильно прихрамывая, оставляя влажные — но не
кровавые, точно не кровавые — следы на полу, и остановилась перед спальней волка.
Найти ее было несложно. Только от этой двери шел сильный звериный запах, как
от волчьего логова.
Инстинкты требовали не дурить и убираться, здравый смысл же требовал
противоположного. Найти одежду, которая на меня бы налезла, я могла только в комнате
Хельму.
Не спускаться же мне вниз за аптечкой голой. Холодно, и люди почему-то обычно
плохо реагируют на обнаженное человеческое тело. Будто у них под одеждой все не так и
ничего подобного они раньше в глаза не видели…
Дверь я открывала медленно. Задержала дыхание, когда в нос ударил густой
волчий запах. Так и не скажешь, что живущий здесь оборотень — калека и
перекидываться не может.
Комната Хельму разительно отличалась от комнаты Эдит. Никаких персиковых
шелковых обоев или светлых деревянных панелей, никакого кружева, никаких атласных
лент и цветочного рисунка.
Все темное, однотонное, неуютное до жути. Не спальня…
— И правда логово, — пробормотала я себе под нос, с опаской входя внутрь.
Ночного зрения мне было достаточно, и я могла бы не включать свет, но я его все
равно включила. Надеялась, что хотя бы освещение немного раскрасит эту унылую
атмосферу.
Чуда не произошло. Комната оставалась все такой же неуютной, просто теперь я
лучше ее видела. Задерживаться здесь дольше необходимого мне совсем не хотелось.
Обойдя кровать, я подкралась к большому шкафу и на мгновение замерла перед
ним. Было ощущение, будто из темного нутра на меня выскочит волк, как только я открою
дверцы.
Глупость же! Я видела, как он уезжал, и не слышала, чтобы возвращался. И зачем
ему сидеть в шкафу?
Я понимала все это, но дверцу потянула с опаской, готовая в любой момент