2
В этот раз письмо принца, предназначенное мне, было особенно кратким:
“Дорогая Ада! Я поразмыслил над Вашей идеей и пришел к выводу, что она и впрямь может сработать. Сердечно благодарю!
Искренне Ваш, П.П.”
Конверт, предназначенный Порку я решила вручить за ужином. Теперь, когда поклонники знали, что я передаю их письма, никто не соберется устраивать мне взбучку в кустах. Вряд ли до них дошло, что все послания уже перекочевали к Порку. Интересно, он будет их читать? Впрочем, это уже не мое дело.
В столовую Порк явился последним. Вид у него был такой, словно он долго махал лопатой или колол дрова, или разгружал что-то тяжелое, периодически роняя оное себе на ногу. На еду набросился с остервенением, забыв про брезгливое ковыряние в тарелке. Даже слопал булку, отобрав ее у соседа.
Я засомневалась, стоит ли подходить, когда он в таком состоянии. Но все-таки подошла, предварительно помаячив издалека и убедившись, что градус озверения при виде меня не слишком повысился.
- Вот, - сказала я, протягивая письмо.
- Опять?! - взвыл Порк. Нет, все-таки поторопилась.
- Не опять, а снова. Но если не хочешь, я могу подойти завтра, - я на всякий случай сделала шаг назад. И еще один. Сделала бы и третий, но уперлась в соседний стол.
- Не надо завтра, - Порк вырвал письмо из моей руки и, увидев надпись, сразу утихомирился. Хотел открыть, но бросил на меня быстрый взгляд и передумал, сунул в карман.
А я поспешила вернуться за столик к Лунолике. От вида замученного Порка мне почему-то стало грустно. Или это от письма исходили грустные вибрации, я толком не поняла. А может это просто усталость?
Решив, что дело в ней, я вернулась в комнату и, наскоро выполнив домашнее задание, завалилась спать.
Сон не шел. Я с завистью посмотрела на Лунолику, которая дрыхла без задних ног. Поворочалась с боку на бок, вздохнула и встала, решив немного прогуляться - до отбоя было достаточно времени, чтобы нагулять здоровый сон.
Выйдя на улицу, вспомнила, что так и не спросила у Река про книгу, и отправилась на конюшню.
Но не дошла.
В вечернем полумраке внутренний двор общежития выглядел совсем не празднично. А сгорбленная фигура, сидящая на лавке под деревом, и вовсе навевала грусть. Нет, каждый имеет право посидеть и погрустить всласть на свежем воздухе, нарушать уединение я не собиралась.
Я почти прошла мимо, когда поняла, что это Порк.
Будь это кто-то другой, сидеть бы ему и дальше, но с этим типом за последнее время я успела сродниться, поэтому бросить его в таком состоянии не смогла.
- Ты чего это? - спросила я, подходя ближе.
Порк бросил на меня недобрый взгляд и отвернулся, не желая разговаривать.
Места на лавке было много, и я тихонько уселась на противоположном конце.
Порк, не обращая на меня внимания, мрачно таращился в пустоту.
- Случилось что-то? - выждав паузу, снова спросила я.
Порк не ответил.
В листве шумел ветер, скрипела на ветке невидимая глазу птица, словно не пела, а пилила под собой сук. Противно так - “кр-рех, кр-рех”.
Мне вспомнилась детская колыбельная, которую нянюшка пела, чтобы прогнать страшные сны:
Птичка-птичка, не кричи,
Птичка-птичка, помолчи.