— Так ты не против? — послышалось будто издалека.
— Что?
Драко нелепо моргнул, приходя в себя, и уставился на Гермиону, понимая, что пропустил ее слова мимо ушей, пока думал о том… о чем он думал.
— Я говорю, что нам тогда нет смысла что-либо скрывать. Все рано или поздно узнают о… нашей связи, и я не хочу ко всем имеющимся у нас проблемам прибавлять ещё и это, — Гермиона поморщилась. — Пусть уж лучше все сразу узнают о нас, чем я буду ходить с обёрнутой шеей. Терпеть не могу эти блузки с высоким воротом.
— А, ну да, из-за твоей шеи мы уже завтра должны всем все рассказать, — фыркнул Драко, раздумывая над ее предложением.
— Рассказывать ничего и не придётся, — закатила глаза Гермиона, — одно наше появление, и все Министерство уже будет знать, надо лишь держаться за руки и переодеть мне блузку. Так ты против?
Малфой уже понимал, что никак не избавиться от всего этого груза связи. Он знал, что мог отрицать все это сколько угодно, но сама метка на теле и чувство боли и жжения доказывали, что у него долго не получится сопротивляться. Так что… ему было без разницы, когда его мать потеряет челюсть в подвалах мэнора, узнав из «Пророка» о том, что ее сын связан с грязнокровкой, а уж на общественное мнение ему и подавно было плевать.
— Мне все равно, — пожал плечами Драко, — днём раньше, днём позже, но все узнают об этом.
— Ну вот и решили.
Гермиона робко улыбнулась ему, а Малфой пропустил удар сердца. Драко казалось, что он никогда не привыкнет к такой реакции на неё, потому что это было странно. Так реагировать на кого бы то ни было. Но все же — вот он сидит и смотрит на Грейнджер прямо перед собой, как на восьмое чудо света. Может, будь он сейчас в другой обстановке или не таким уставшим, он бы сопротивлялся этому магическому влечению, но в данный момент он не мог противиться связи.
— Ты тоже чувствуешь это? — вдруг вырвалось у него.
Простейший вопрос из четырёх слов, но ответ был важен Драко. Он хотел знать, что не один ощущает ее влияние на себя, что он точно так же влияет на неё, заставляет чувствовать то, что она совсем не хотела. Гермиона могла бы и переспросить, сделать вид, что не поняла вопроса, но отчего-то не хотелось. Просто потому что, а смысл?
Какая причина скрывать что-либо от него? Они теперь связаны, так что им надо учиться быть вместе и отбросить все маски язвительности и неприступности.
— Да, — прошептала она.
Драко наклонил голову, ещё острее и глубже впиваясь в неё своими зрачками. Стало как-то тепло и спокойно, и даже показалось, что усталость отступила на задний план. «Она тоже чувствует это». Это было вполне логично, но услышать подтверждение было сравне взрыву в его голове, будто метки на ее шее было недостаточно, чтобы он понял.
Что она теперь его.
Мысли запутались, а их логичность давно затерялась на окраинах. Сейчас были только он и она. Не было имён и глупых препирательств, не было их многолетней истории знакомства и старых обид, все было легко и просто, потому что он чувствовал это. Его губы нашли ее почти что по наитию, будто их связывала невидимая нить, которая и притянула их друг к другу. Электрический разряд пробрал насквозь, и его губы обхватили ее нижнюю, изучая, лаская.
Драко положил ладонь на ее затылок, утопая пальцами в мягкости каштановых локонов, и углубил поцелуй, заставляя ее следовать за собой в загадочное и такое волнительное путешествие за наслаждением. Он шумно вдыхал ее аромат, будто стараясь забить им лёгкие, и юрко исследовал ее рот, будто не мог насытиться. Гермиона, даже если бы хотела, не смогла бы сопротивляться, он утаскивал ее за собой одним лишь взглядом. А она шла, бежала, спотыкаясь, будто он луч гребаного света в темноте ее сознания. Вторая его ладонь легла на ее голень, игриво пробегаясь пальцами по гладкой коже, а потом напористо сжала бедро прямо на границе между краем юбки и голой плоти.