— Ваша подчиненная потеряла важные бумаги министерства, составленные мной и Вами, а значит, ее присутствие на должности, способной на такое, — мое дело. А также наличие Вашей вины в данной ситуации…
— Можете не волноваться, мисс Грейнджер. — опять Драко перебил Гермиону, не вытерпев ее заумного тона и обвинений, которых он совсем не понимал. — Я проведу с Мэделин беседу и выставлю штраф за утерю важных бумаг, а наличие моей вины столько же, сколько и Вашей, в данной ситуации, ведь если Ваша ассистентка тоже считала мою никчемной, то могла бы не доверять такие важные бумаги ей. А значит…
— Не смей приплетать сюда Аманду или меня! — сквозь зубы произнесла Гермиона. — Это. Полностью. Твоя. Вина. Мы сидели над этим отчетом неделю днями и ночами, а ты просто не мог найти себе новую ассистентку, потому что считал, что все можешь сделать сам! Так вот, Малфой, — повысила голос Гермиона, — не можешь! — электрический ток так хлестнул по раскалённой коже, что Драко пришлось сжать зубы, чтобы не зашипеть от боли. — Ты не можешь сделать абсолютно все в одиночку, а значит, либо тебе надо увольняться с высокой должности, либо нанимать адекватных работников!
Последние слова Гермионы повисли в звенящей и вибрирующей тишине забитого зрителями коридора. Малфой стоял перед ней, скрестив руки на груди и сжав кулаки со всей силы, чувствуя себя при этом… ужасно. Каждое ее слово впечатывалось в его сознание, и Малфой понимал, что она была права, как бы обида на ее слова ни резала по сердцу. Признавать, что его поведение было неправильным, всегда было очень больно для Драко, а потому, чувствуя, как к сердцу подбирались привычные ледяные руки безразличия и отстраненности, он надел на лицо маску ледяной самоуверенности, стараясь отгородиться от всего прямо сейчас.
— Закончила? — холодно осведомился Малфой. — А теперь будь добра, покинь этаж моего отдела. Я не потерплю такого отношения к себе ни от одного живого существа, а завтра же подам заявление в суд по решению служебных вопросов о твоём вмешательстве в область деятельности другого отдела. Помнится, в прошлый раз, когда бывший глава отдела магических происшествий и катастроф решил вмешаться в мои обязанности, его понизили в должности. Я ничего не путаю?
Гермиона быстро заморгала, широко раскрыв глаза. Малфой же продолжал буравить ее взглядом сверху вниз, будто пытаясь испепелить. Хотя на самом деле Драко держался изо всех сил, чтобы не дотронуться до неё по воле пульсирующей между ними связи. Но Грейнджер поступила мудро, отступив на шаг. Она вздёрнула подбородок, посмотрела на Мэделин, пытающуюся слиться со своим рабочим столом, и, прошептав девушке: «А Вами я ещё займусь», удалилась из отдела.
Драко, осмотрев столпившихся подчинённых, злобно зыркнул на них и, повысив голос, сказал:
— У вас нет своих дел и поручений, или мне их вам найти?
Все тут же заметались по коридору, пряча взгляд в папки, которые многие держали в руках.
— Мэделин, продолжайте поиски отчета, — авторитетно заявил Драко, удаляясь к себе.
Но заперевшись в своём кабинете и несколько раз пнув массивный кожаный стул на дубовых ножках, Малфой понял, что было кое-что ещё в его эмоциях, не поддающееся разгадке. Несмотря на ее обидные правдивые слова, сказанные при всех его подчинённых, Малфой почти не обижался на Грейнджер. Да, грудь все ещё жгло от взрывных эмоций, но также, в одиночестве скинув путы отстранённости, блондин понял, что все ещё помнил то возникшее утром чувство, которое не прошло в присутствии Грейнджер, а лишь усилилось. Наконец, Драко понял, что он хотел.