- Сильно ты его, Микулушка, приложил, - причмокнул Водянкин. - Перестарался. Не добьёмся мы сейчас от него правды. Подождать надо, покуда оклемается.
- Пусть ночь здесь посидят, - предложил дед Лаюн. - Утром от них больше пользы выйдет.
Человек богатырского роста отпустил мой воротник.
- Не замёрзнут они здесь?
- Что ты, Микулушка, скотина не мёрзнет, а им с чего ж? До утра дотерпят, - отмахнулся дед Лаюн, и засуетился с хозяйской гостеприимностью. - Пойдём в избу, друг дорогой, я блинов напёк, попотчую тебя.
- Не, до дому надо, старуха ждёт. Ты Водянкина блинами потчуй, он блины любит...
Водяной закивал, дескать, люблю, верно, но его дед Лаюн приглашать не стал, сослался на усталость и на то, что спать пора. Водянкина это задело, он надул губы и запыхтел подобно паровозу. На мой взгляд, совершенно глупая реакция. Меня тоже на блины не позвали, но я при этом обиженку из себя не строю.
Поговорив ещё немного на крестьянские темы, троица стариков-разбойников покинула хлев. Мигнула и погасла лампочка, стало темно. Наконец-то. Я попытался устроиться на стуле поудобнее, чтоб хоть немножко дать упор больной голове и подремать. Что будет утром, честно говоря, меня интересовало мало. Что будет, то и будет. Не убьют же они нас в самом деле. А если и убьют...
- Игнатиус, ты только не спи, - послышался скулёж жабоида. - Мне страшно.
В темноте его глаза отсвечивали красным, словно две маленьких искорки, две маленьких капельки крови. Мне захотелось взять платок и вытереть их, а ещё лучше замазать цементом, чтоб не светили и не мешали спать.
- Игнатиус, - снова заблеял Дмитрий Анатольевич, - поговори со мной.
Вот же лист банный. Меня мутит, голова раскалывается, а он...
- О чём с тобою говорить?
- О чём-нибудь.
Ох ты, какой простор для фантазии. О чём-нибудь, это, получается, о чём хочешь или даже о чём угодно. Можно выбрать абсолютно любую тему, пусть неприятную или весьма личную, и попробуй отказаться, ибо сам сказал: о чём-нибудь.
Я вздохнул в унисон Бурёнке. Как много рассуждений вызвала обычная ничего не значащая фраза. Можно воспользоваться этими рассуждениями и вытащить жабоида на откровения, попутно выпытав все тайны о жизни Василисы, о её предпочтениях и увлечениях, но я не стал. Вместо этого я спросил:
- Что они с нами сделают?
- Что сделают? Дождутся, когда Собор издаст новые списки, и отправят нас на суд.
- Плохо.
- Плохо будет, если они нас гномам сдадут.
- А что гномы с нами сделают?