Затем их провели в лагерь, где предложили разместиться в свободных домах, рассчитанных на десять-двенадцать человек. Оба касика заняли соседние, между орлами и ягуарами все еще ощущалось некоторое недоверие, которое так и не стерлось за долгую и трудную дорогу. Взаимоотношения можно было назвать скорее терпимыми и настороженными, чем дружескими.
С первого же дня к ним стали приходить для бесед нагуали, только не прозрачные тени, а вполне реальные из плоти и крови, такие же, как и они, мешики. И чем больше Кокотона общался, тем меньше понимал, что в них не так, какая причина заставила триста лет назад уйти нескольким родам в южные земли и закрыться от остальных. Вражда племен тоже была для касика необъяснимой: орлы ничем не отличались от ягуаров, только родовыми и семейными амулетами, цветом форменной одежды и все. Те же боги, те же молитвы, легенды, язык, устои в семьях и почитание предков. Но триста лет вражды неизгладимо витали над объединенным отрядом. На ночь ни один амини не ложился спать, не проверив, лежит ли нож рядом. Да, правы нагуали, что здесь, на ничейной земле они дают возможность двум племенам привыкнуть, что они друг другу не враги, научиться жить по-соседски, отвыкнуть ждать удар в спину.
Беседы с нагуалями, которых амини между собой называли мудрецами, шли своим чередом. Они не волновали Кокотону, который маялся от безделья – мирная тишина не для него. Она расслабляла и, на каком-то подсознательном уровне, касик начинал чувствовать, что за нее амини заплатят дорогой ценой. Идет война. Враг не может пропустить скапливание сил противника на юге. И даже столь нереальный, как напавшие чичимеки. В душе воина горело желание не просто воочию увидеть нападавших, а ощутить мягкость или упругость их плоти, увидеть кровь, которая алым фонтаном омоет лицо, когда твердой рукой вонзишь обсидиановый нож. Эти желания становились навязчивыми видениями, мучительными снами, приходившими каждую ночь. Кокотона хотел войны, столкновения с противником, ясности и понимания происходящего. Его отряд так же маялся, старательно уходил от бесед с нагуалями, и, наконец, люди не выдержали.
– Касик, мы засиделись здесь! – в смущении потер переносицу Голодная Пума, закидывая пробную фразу: если не прав и начальству не до него, то рыкнет, как ягуар, и на том закончится беседа, до следующего утра.
– Еда не нравится? – Кокотона лежал в гамаке и чуть-чуть повернул голову – смотреть на высокого амини лежа было намного удобнее, чем сидя.
– Еда хорошая, но люди устали ждать. Мы не понимаем, чего ждем. Нам эти беседы с мудрецами нагуалей, как второй хвост шестикуалю! Мы – воины, касик, души наших близких не отомщены, веди нас в поход!
– Хорошо. Ты знаешь куда идти?
– Нет.
– Я тоже. Где стоят лагеря, где гнездовье небесных птиц, сколько их, какие они, знаешь?
– Нет.
– Я тоже. Вот потому мы и сидим тут. Только нагуали могут дать ответ на эти вопросы. А бродить по Южному Лесу можно всю жизнь. Стоит ли?
– Нет.
– А поэтому, не избегать нужно разговоров с мудрецами, а наоборот, стремиться быть первыми, и говорить им: "Я хочу воевать!". Ясно? Всем ясно?
– Да, касик Кокотона… То есть…
– Есть, касик Кокотона! – дружно рявкнули его амини, которые, едва Голодная Пума начал разговор, дружно подобрались со всех сторон и окружили гамак начальника.
Но разговоры с мудрецами заканчивались вежливыми улыбками со стороны нагуалей и растерянным хмыканьем людей Кокотоны. Дальше дело не двигалось. Кокотона подозревал, что их желания воевать мудрецы передают кому-то, сами-то они совершенно не были похожи на амини, способных к боевым действиям. А поэтому нужно ждать решения тех, кто руководит никому не известной армией нагуалей. Только вот, сколько еще ждать?!
Ночь наступила как всегда неожиданно после долгого полуденного ливня. Она проглотила короткие сумерки вечера, разогнала темные тучи и выпустила на небо звезды. Стояла душная влажность без единого легкого ветерка, на который всегда надеялись люди, ибо он приносил долгожданную прохладу. Тяжелый воздух буквально стоял, а люди, попадая под его воздействие, откладывали вечерние дела и укладывались в гамаки, предпочитая послушать занятные истории и легенды. Ныне на них был повышенный спрос – библиотеки и школы разрушены, многие знатоки прошлого погибли, теперь каждую крупицу знаний с жадностью впитывали, стремились запомнить и пересказать слушающим, чтобы ничего не потерялось в этом вихре неожиданной войны.