Даже окружавшие его деревья казались какими-то изможденными, причудливых форм, возможно, потому что их верхушки постоянно сгибались ветром. Их сучья скрипели и стонали над нашими головами, когда мы проезжали под ними.
Ворота были укреплены засовами и заросли лишайником и ползучими растениями, а подъездная аллея окаймлена древними стенами, за которыми виднелись развалины других стен или строений, все поросшие мхом и лианами. Лианы дотянулись даже до самых верхних ветвей огромных платанов, и в изобилии росли в каждом углу, в каждой нише.
- Ночь будет бурная, - заметил кучер, указывая на темно-красное небо за деревьями.
Едва он произнес это, где-то над нами раздался громкий скорбный крик, повторившийся трижды.
Я вздрогнул при первом крике, а потом рассмеялся, потому что сразу узнал крик совы. Я часто слышал этих птиц в Индии и видел, как мои туземные слуги в панике съеживались, поскольку в некоторых местах Востока крик совы считается признаком приближающейся смерти для одного из тех, кто его слышит.
- Как громко она кричит, - сказал я. - Здесь их много?
- Нет, капитан; у нас их почти нет, кроме этой. Она здесь все лето, - а ведь теперь уже почти зима, - и портит торговлю трактирщика Мэтта этим своим криком.
- Как же сова может испортить торговлю в трактире?
- Туда, сэр, ходят в основном горцы, и ни один из них не высунет носа из своей хижины после наступления темноты, особенно когда кричит эта птица. Эти парни приходят от нее в бешенство, потому что верят во все, что ни попадя; они утверждают, что на самом деле это злой дух, желающий заполучить душу того, кто умрет рядом с ним. В последнее время эта вера, правда, немного ослабла; и то сказать, старики постепенно уходят. Вот мы и приехали, сэр.
Через открытую дверь лился яркий свет, и в теплом приветствии, оказанном мне Бетти и ее мужем, я забыл о мрачной ночи, ухающей сове и кровожадных традициях, о которых рассказал мне многословный кучер.
<p>