— На какой улице это случилось? — похоже, Леви был сейчас единственным, кто сохранял хладнокровие.
— Кажется, на девятой, точно не помню. Это было в секторе частных домов.
— Ясно. Форстер, — обратился капитан к Флоку, — запроси записи с камер видеонаблюдения в районе частного сектора, может, удастся отследить их перемещение, а я соберу группу. Надо действовать быстро. — Флок кивнул и пулей вылетел из кабинета. — Останьтесь пока здесь, — обратился Леви к Хистории.
— Я бы хотела вернуться домой, — возразила та. — Лия итак пережила ужас.
— Это не безопасно.
— Я настаиваю.
Аккерман выдержал решительный взгляд голубых глаз Хистории и махнул рукой.
— Ладно, только вас отвезут на патрульной машине. И возражений я не принимаю. А вы двое…
— Мы идём с вами! — перебила его Микаса.
Леви раздражённо выдохнул и скрестил руки на груди.
— Вы от Йегера дуростью, что ли, заразились? Сидите здесь смирно и не высовывайтесь.
— Там мой сын! — громко и чётко сказала Микаса.
— И мой племянник, — тихо добавила Саша.
— Я не собираюсь просиживать здесь штаны, пока мой ребёнок в опасности.
Леви заиграл желваками. Он несколько секунд испытующе осматривал приосанившуюся Микасу, а затем усмехнулся.
— От вашей семейки одни проблемы, — слегка улыбнулся капитан. — Чтоб никакого самовольства.
***
— Не отвечай.
Эрен бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида и сцепил руки в замок. Прошло секунд тридцать, и мобильный телефон смолк. Они ехали молча, за рулём, изредка бросая на него заинтересованный и в какой-то степени даже насмешливый взгляд чёрных глаз, сидела молодая девушка. Порко, как звали мужчину, расположившегося на сидении рядом с ней, тихо мычал какую-то песню себе под нос, игнорируя любые вопросы, задаваемые Эреном.
— Не знаю, что у вас там произошло с боссом, — подал голос Порко, — но он прям спит и видит, как пляшет на твоей могиле. Ты что, тоже из бывших заключённых? — Он повернулся к Йегеру и осмотрел его с ног до головы; Эрен промолчал. — А по виду и не скажешь. Из белоручек, что ли? — Эрен грозно посмотрел в чужие глаза напротив. — Или же нет? Ну, в любом случае, меня ваши разборки не касаются, — отмахнулся Порко, усаживаясь обратно в кресло. — Но не думай, что так просто сможешь уйти от Бертольда, он не привык проигрывать.
«Один раз он уже проиграл», — хотел возразить Йегер, но вовремя прикусил язык.
Эрен боялся, и ему не стыдно было в этом признаться. Он вдруг отчётливо вспомнил свою молодость, время, когда он был гордым, амбициозным и бесстрашным. Время, когда он был глупцом, пытавшимся всеми силами скрыть свою неуверенность и слабость за маской юношеского максимализма. Эрен, как и многие люди, разочаровавшиеся в наступившей реальности, хотел вернуть те дни, года, чтобы исправить совершённые ошибки. Но почему-то люди всегда забывали одну истину: никогда не известно заранее, как наши действия повлияют на будущее. Вот и Эрен думал, что, поступи он иначе, всё обязательно стало бы лучше. Шанс — пятьдесят на пятьдесят. Но о другой половине всегда почему-то забывается. Он совершенно не представлял, что ждало его впереди, оттого и не мог спрогнозировать дальнейших действий. Поставить точку в этой истории, разрешить все давние споры и получить то, что им всем причитается. Эрен закрыл глаза и впился ногтями в кожу ладоней. Им… Это слово не должно было относиться к Армину. Этот ребёнок с детства был заложником ошибок взрослых, никто не причинял ему больше вреда и боли, чем они. Родные и близкие, те, кто хотел защитить от других, но делал его беззащитным перед ними.
Автомобиль остановился, дверь распахнулась, и Эрен ступил на шершавый гравий. При каждом тяжёлом шаге маленькие камушки начинали шуршать под его ботинками. Он шёл прямо за Порко, чуть ли не кожей ощущая, как тычет в его спину дулом пистолета идущая за ним девушка. Сейчас у Эрена была лишь одна задача — спасти племянника. Любой ценой, даже если ему придётся пожертвовать ради Армина собственной жизнью.
«Почему ты так безответственно относишься к своей жизни?» — голубые глаза с лёгким укором быстро посмотрели на него.
Руки вновь почувствовали грубость ткани тюремных простыней, тело налилось старой болью.