– Помни, главное – не вмешивайся, – предупредил Мастер. – Это ее страхи, и справиться с ними она должна сама.
Монах кивнул, сел напротив и взял руки Фредерики в свои. Погладил их. Они были холодны, как лед. Тело давно остыло, ведь именно душа его согревала. Закрыв глаза, мужчина позволил потокам энергии течь по своим жилам, забираясь в самые сокровенные тайны сознания. Отдаваясь им, он делил свою душу с юной принцессой. Сейчас их разум был один на двоих.
– Михаэль?
Фредерика сидела на зеленом холме и крутила в руках маленькую ромашку. Вокруг принцессы валялись оторванные белые лепестки. Под глазами расплылись синяки, губы были искусаны, тело испещрено царапинами, грязная тога висела мешком.
Монах бросился к ней и заключил в объятья. Удивленная этим порывом, девушка обняла его в ответ, не выпуская ромашку из рук. Он обнимал ее крепко, но нежно. Сильные руки блуждали по раненному телу, мяли голубую ткань.
– В чем дело? – улыбнулась принцесса, и монах со всей присущей ему серьезностью заглянул в усталые глаза.
– Ты медитируешь уже две недели. Тело в коме, а душа истощена до предела. Нельзя так долго находиться в своем сознании.
Глубоко вздохнув, девушка высвободилась из мужских объятий, встала, взяла монаха под руку и на нетвердых ногах подошла к обрыву. Посмотрела вниз, потом на Михаэля, потом снова вниз и пожала плечами.
– Ты боишься прыгать?
Взгляд Фредерики стал страдальческим.
– Я знаю это испытание, – погладил ее по плечу Михаэль. – Доверься мне и прыгай.
– Зачем?
Мужчина взял ее за руку и крепко сжал холодные пальцы.
– Ты можешь просто довериться мне?
Фредерика заглянула в его теплые карие глаза, поймала ласковую улыбку и кивнула. Раньше у нее никогда не было друзей, и Пересмешник с Михаэлем стали ее единственной опорой. Каково это – иметь друзей? Глядя в светлое лицо монаха, она знала, что может довериться ему и открыться. Даже с матерью она не была так близка, как с этими двоими.