На этот раз я видел как всё произошло.
Как только вторая рука Эла ухватилась за него, кабель выделил обильное количество этой прозрачной слизи, и Эл был пойман в ловушку, как шмель в янтаре. Он визжал и брыкался, дёргаясь изо всех сил, раскачиваясь взад-вперед на кабеле, как какой-нибудь полоумный Тарзан.
- ДЖОН! - крикнула Бонни. - СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ!”
Но я ничего не мог поделать, и, думаю, мы оба это прекрасно понимали. Кабель снова завибрировал; затем Эла утащили в темноту далеко наверх, и он все время кричал. Через несколько секунд его крики растворились в ночи. Если бы мне нужно было угадать, я бы сказал, что он поднялся на сотни футов, если не на тысячу или больше.
После этого мы с Бонни просто стояли, дыша и глядя в темноту. Конечно, всё было плохо, и мы оба знали, что никогда больше не увидим Эла. Что меня беспокоило, так это то, что он ткнул кабель пальцем, но тот не застрял. Осколок обшивки тоже. И ножовка. Что это значит? Оно не источало это липкое вещество, пока Эл не ухватился за него рукой. Может из-за тепла его ладони? Химический триггер, реагирующий на соли или кожные жиры? Должно быть, что-то в этом роде. Это просто должно было быть ... потому что в противном случае то, что произошло, означало, что сам кабель был разумным.
Бонни негромко вскрикнула, и я увидел, как из темноты над нами упали не два, а три кабеля.
Оставалось только одно, и мы это сделали: убрались оттуда к чёртовой матери.
9
Нам потребовалось некоторое время, чтобы вернуться. Мы свернули с Мейзи на Пиккамор и не проехали и полквартала, как снова увидели эти кабели. Они свисали над улицами и дворами, некоторые запутались в деревьях или лежали на крышах, как мёртвые змеи. У меня было безумное желание прорваться сквозь них, но появилось неприятное чувство, что Франкович пытался сделать то же самое.
Я развернулся и поехал в объезд через Бичер-стрит. По пути я видел свечи и фонари, горящие в нескольких домах, и не один огромный костёр, пылающий вдали, как в средневековье во времена гонения на ведьм. Идея была глупой, но лишь на первый взгляд. Если бы это не было локальным явлением, если бы это было по всему штату, стране или даже миру, всё начало бы разрушаться, и люди перестали бы действовать рационально.
Когда мы наконец добрались, костры ещё горели, а фонари светились на фоне окружающей ночи. Людей стало больше. Я решил, что сочетание любопытства, страха и беспомощности вынудило их выйти из-за запертых дверей. Когда дела идут плохо, даже одиночки нуждаются в компании других людей. Все взгляды были устремлены на нас, когда мы остановились. Так много людей задавали вопросы, что у меня закружилась голова.
Наконец Рэй Уэтмор отвёл нас в сторону вместе с Айрис Фелан, Билли Курцем и Эблерами, образовавшими почти что жюри присяжных. Все остальные остались стоять у костров.
- А где Эл? - спросил Дэвид Эблер.
Я открыл рот, чтобы ответить, но Бонни опередила меня.
- Он ушёл, - тихо сказала она. “Точно так же, как тот полицейский и, вероятно, большинство людей в городе.”
- Куда ушёл, милая? – хотела знать Айрис.
- В небо, - ответила Бонни.
Они начали забрасывать Бонни вопросами - даже её собственный муж - и она просто повторяла одно и то же снова и снова, так что они слушали её, закатывали глаза, качали головами и продолжали смотреть на меня, как будто я был нормальным человеком, а Бонни была полностью сумасшедшей. В конце концов, она отказалась говорить, и я вмешался в разговор и выложил всё это уродливое месиво у их ног. Они бросали на меня странные взгляды и качали головами, но мне было плевать. Каждый раз, когда кто-то пытался прервать меня, я говорил намного громче и намного более настойчиво, как будто я был в школе, имея дело с особенно шумной и буйной группой первоклашек. По правде говоря, эти “взрослые” не так уж сильно от них отличались.
Как я и предполагал, Рэй Уэтмор первый взял слово
- А теперь позвольте мне кое-что прояснить, - сказал он. “Вы утверждаете, что сержант Франкович и Эл Пекман были подняты в небо какими-то кабелями. Липкими кабелями. Они прилипли к ним и утащили их, и вы ничего не могли сделать.”
- Так и было, - сказал я.
Бонни кивнула: “Это то, что мы видели.”