В одной распухшей руке она держала копье с насаженным на него корчащимся младенцем, разбухшим от газа... почерневшее, крошечное личико в крови, рот - зияющая дыра, полная острых молочных зубов.
И она шла ко мне, собираясь утопить меня в океанах вялой гнили.
Я должен был закричать.
Я должен был убежать.
Но я просто стоял, пока она шла, наполняя коридор черным, зловонным запахом трупного газа и разложения. Из ее жирного, слизистого тела выглядывали десятки страдальческих лиц, вздувающихся, как кровавые пузыри, поднимающихся, как тесто, безглазые и цвета серой колбасы, рты открывались и закрывались, разбрызгивая чёрную жидкость. Она смотрела на меня, не то чтобы ненавидя ... но почти забавляясь сверх своего ненасытного плотского аппетита тем, что я осмелился противостоять ей. Ее лицо было разбухшим, расплывшимся, кашицеобразным месивом, изрешеченным могильными червями и жуками-падальщиками, гнездящимися в носовой впадине. Каждый раз, когда она выдыхала воздух, над ней поднималось облако черных жужжащих мух. Остатки смазанных маслом спутанных волос свисали ей на лицо и, казалось, извивались, как плоские черви.
Она улыбнулась мне кривой, похожей на пилу улыбкой хэллоуинской тыквы.
Но меня поражали её глаза.
Это были огромные блестящие желтки, испещренные прожилками крови и сочащиеся прозрачной жидкостью. У них не было зрачков ... и все же она неотрывно смотрела не только на меня, но и в меня, наполняя мой мозг кладбищенскими образами... демоны и трупные черви с лицами младенцев, дети, томящиеся в сочащихся жиром котлах, и женщин со склизкой кожей, показывающих мне влагалища, наполненные копошащимися личинками.
Она подошла ближе, ее груди пульсировали от хлюпающего молока, свободно стекающего сероватой желчью, которая по ходу движения разбрызгивалась во все стороны.
Раздвинув свои покрытые плесенью бедра, она позволила мне мельком разглядеть непроглядную тьму между ее ног, сочащуюся слизью, как слюнявый рот, кишащий паразитами ... насекомыми, анкилостомами и зелеными сосущими планариями.
И именно этим вторым ртом, я знал, она съест меня... после того, как заставит сосать набухшие мешки ее сисек.
Может быть, мне следовало бежать, как я сказал, но я был единственным, кто стоял между ней и детьми. Таковы были ее самонадеянность и аппетит, она пришла, чтобы питаться только детьми, набивать себя сладким детским мясом, отбирая самые вкусные кусочки прежде чем напустить свои орды на то, что осталось.
Она, вероятно, ожидала, что я буду плакать, съеживаться и дрожать, испуганный и ошеломленный, обезумев от её вида, как и другие... но она ошиблась. Высоко подняв мачете, я атаковал с бездумной яростью, и она потянулась ко мне, ее язык напоминал шипастый стебель розы ... и мы столкнулись там, в коридоре. Все эти лица начали кричать, и личинки начали фонтанировать из ее рта и глаз, ее груди и влагалища, язвы на ее коже... они выходили слизистым розовым потоком, чтобы утопить меня.
И когда она схватила меня, я снова и снова опускал мачете, давясь ее похоронными духами, тухлой кровью, пеной и слизью, хлынувшими из нее. Гниль вылетела у нее изо рта и из носа, когда я рубил ее и сбил с ног. Потом она развалилась на части ... взорвавшись розовым поток ткани, червей и гнили. Я упал, когда он затопил коридор, проносясь мимо меня горячими реками разложения. Я видел дюжину уродливых, гротескных зародышей, тонущих в этом потоке, вопящих скулящими голосами, которые эхом отдавались в пустоте.
Отвратительные останки Драгны превратились в кипящий пар, горячий и удушливый. В конце концов, я сидел там, потрясенный и бездумный, пока она испарялась вокруг меня.
15
Прошло две недели с тех пор, как я ее уничтожил.
Прошло две недели с тех пор, как взрослые обитатели убежища были истреблены.
Две недели с тех пор, как я очистил территорию и сжег останки в огромном погребальном костре на стоянке, и две недели с тех пор, как я собрал детей вместе и сказал им, что мы семья, и мы должны заботиться друг о друге, и только так мы сможем выжить. Это прозвучало как одна из речей Дока, и я почувствовал жуткое чувство дежавю, когда разглагольствовал об этом. Но я в это верил. И я думаю, что они тоже так думали.