Тогда её ткнули в шею ребром ладони. И вечерний свет померк в глазах Маринки.
Очнулась она со связанными впереди руками. Привычный холод дышал ей в лицо, а ночь с царственным размахом рассыпала над головой искристые звёзды.
В уши, несмотря на темень и явно поздний час, назойливо лезли детский и женский плач, выкрики мужчин, звуки ссоры, конское всхрапывание и отдалённый вой, пронзительный и горестный. Ноздри раздражал запах вонючего варева, глаза слезились от дыма.
Звякнуло отброшенное ногой ведро, к телеге подошли двое.
- Саша правду сказала? Не верится, что эта доходяга может что-то уметь. И даже не рыжая. Может, для другого сгодится? - сказал хрипловатый бас, перемежая русские и чужие слова.
Безжалостные пальцы ущипнули за грудь, проверили толщину Маринкиных бедёр. Раздался разочарованный свист, а потом слова:
- Пусть Одноглазая посмотрит. Если что, можно изуродовать и отправить просить милостыню. Ох и спрошу я тогда с Саши! На такое подбить - и остаться без ничего!..
Через некоторое время Марина ощутила приближение белого огня, который в приюте распылил в прах обычный мир, а из его остатков выплавил новый. После мучительного гула и головокружения почудилось, что телега - это лодка, которую раскачивают волны. Марина открыла глаза: по сторонам стояли Даша и Татьяна. Уткина в руке держала белый маковый цветок, а Саенко - алый. Бутоны были громадными.
Маринка поняла, что должна выбрать какой-то из цветков. Даша, которая закормила призрачным хлебом Татьяну до смерти, показалась зловещей и недружелюбной. А хамоватая Саенко со своим алым цветком, наоборот, тёплой и близкой. Марина протянула руку к нему.
Но Уткина открыла в беззвучном крике рот и ткнула Марине в лицо ослепительно белый мак. Его чёрная сердцевина разрослась и заслонила мир. Марина потеряла сознание.
Небытие прервалось, когда костлявые пальцы с длинными ногтями больно впились в Маринкин подбородок. Она снова смогла видеть.
Призрачный лунный свет заслонили чьи-то космы, а жуткие глаза, один с красноватым зрачком, другой - с мерцавшим бельмом, так и впились, прожигая, ей в лицо.
- Ну, рассказывай, что увидела, - приказала уродливая старуха, которая, видимо, незаметно подкралась к телеге. - Да только не ври, от этого твоя судьба зависит.
Маринка ответила ей ненавидящим взглядом. Скопище воров, обманщиков, детокрадов, за копейку готовое прирезать любого! Она никогда не подчинится им. Перед глазами заколыхался дар Уткиной - слепяще белый цветок. Он такой же, как огонь - холодный и разрушающий. Отведай-ка его, карга!
Старуха, наверное, поняла несказанное лучше, чем слова. Цыгане по ошибке украли и привезли в табор свои несчастья.
Она испустила змеиное шипение, воздела рукава над телегой. Тёмные небеса заскрежетали, треснули.
В змеившиеся разломы хлынул адский свет.
Земля подпрыгнула.