Когда она повернулась, чтобы поплыть обратно к берегу, тяжелый мокрый мешок накинули ей на голову сзади и затянули шнурок.
Ткань поглотила крик.
Сильная рука сжала в замке ее шею. Атакующий греб к берегу, таща Патрицию за собой. Вторая мощная рука сжимала ее причинное место, будто оно было мячиком-антистрессом. Пальцы настойчиво стремились внутрь. Каждый раз, когда она пыталась вдохнуть и крикнуть, мешок лип к ее губам, так что получался только надсадный хрип. Ее лодыжки забились в иле, и она поняла, что они достигли берега.
Бац!
Удар твердого как камень кулака лишил ее сознания.
Тьма заполнила разум. Она умерла? Нет. Сознание понемногу начало возвращаться, и ужас вытеснила тошнота. Патриция открыла глаза, но не смогла ничего увидеть. Мешок с нее сняли, но глаза заклеили широкой полоской клейкой ленты. Она попыталась пошевелиться, запястья и лодыжки приподнялись... но только на пару сантиметров.
Она была связана.
Начали возвращаться чувства. Глаза были заклеены, но рот нет. Патриция глубоко вздохнула, приготовившись громко закричать.
Ладонь ударила ее по губам.
Что-то очень острое кольнуло шею.
— Чувствуешь?
Хриплый шепот.
— Это нож. Будешь шуметь, перережу горло. Поняла?
Тело горело, но она не могла пошевелиться. Паралич сковал каждую мышцу в теле, даже шею.
Кончик ножа уколол чуть сильнее.
Патриция с трудом кивнула.
— Если укусишь, отрежу язык и сиськи и оставлю их на пороге твоей мамаши. Усекла?
Патриция кивнула еще раз.
Липкая ладонь исчезла, но ее рот тут же накрыли слюнявые губы. Насильник, как назло, оказался страстным — хотел сначала поцеловать. Чужой язык впился в губы Патриции, пытаясь проникнуть в рот. Рефлекс заставил девушку зажмуриться, несмотря на повязку, а потом...
Сознание отключилось.
Дальнейшее было продиктовано защитным рефлексом. Еще несколько минут назад Патриции казалось, что за ней подглядывает луна, но теперь она сама обратилась вуайеристом и смотрела на себя как бы со стороны. Патриция разжала губы и позволила делать с собой все что угодно.
«Не борись с насильником», — прочла она однажды в женском журнале, поэтому приняла его язык. Привкус алкоголя и несвежее дыхание проникли в ее рот вместе со слюной. Затем насильник всосал ее язык, и она почувствовала щель.
У него не было двух передних зубов.
В конце концов отвратительный поцелуй закончился. Рот сместился к груди. Насильник всасывал соски Патриции в зазор между зубами и яростно охаживал их языком. Она чувствовала, что он голый, — горячее тело вдавливало ее в землю. Патриция отключилась, словно она не была частью всего этого.
Он больше не произнес ни слова.
Распятая на земле, она позволяла ему истязать себя, слюнявить живот. Соски гудели от яростных ласк его языка и оттого, что то и дело оказывались в щели между зубами. Через мгновение он уселся ей прямо на живот. Его мошонка легла горячим мешочком с пудингом на ее живот. Он мял ее грудь, будто хотел надоить молока. Было больно: Патриция подозревала, что останутся синяки. Его пальцы добрались до ее сосков, ущипнули, вцепились в них мертвой хваткой. Патриция извивалась под своим мучителем, когда он особенно сильно сдавливал ей соски, как будто вкручивал винты в стену.
Он изменил положение.