Анна понимала, что такая бесчестная, и к тому же, по словам князя, распутная женщина как Нежинская пришлась князю Ливену совершенно не по душе, даже если и имела высокое положение фрейлины Императрицы. Но была озадачена тем, что сама она, похоже, приглянулась Его Сиятельству. Она осозновала, что дочь провинциального адвоката с невеликим приданым была не самой лучшей партией для Штольмана, что если бы он надумал жениться, в Петербурге он мог бы найти себе супругу и породовитее, и побогаче. Но в своих письмах к сыну князь всячески подталкивал его жениться именно на ней, Анне, когда каким-то образом узнал, что Яков отдал ей свое сердце. Оставил ему квартиру, чтоб он жил там с ней, оставил перстень князей Ливенов, который был у нее сейчас на руке… Рассказал все своему брату, похоже, заранее зная, что Павел примет его незаконного сына… и его избранницу… Была ли симпатия князя Ливена к барышне Мироновой основана только на том, что Яков влюбился в нее, как ей хотелось думать ранее, или же что после Нежинской для Его Сиятельства любая порядочная барышня или дама уже была бы хороша для сына, она теперь затруднялась сказать…
Ливен поднялся в свои покои и увидел, что дверь в комнаты брата была открыта. Около секретера сидела Анна и смотрела в никуда.
— Аня, что случилось? Почему на тебе лица нет?
— Павел? Извини, я зашла в комнаты к Дмитрию Александровичу…
— Я же тебе говорил, что ты можешь заходить в них, когда захочешь, поэтому и оставил их открытыми.
— Я снова увидела дух Дмитрия Александровича, он сидел за этим секретером и что-то писал, а потом взял тетрадь и еще что-то и поместил куда-то сбоку. Я даже не поняла куда… А когда дух исчез, я решила попробовать поискать. Открыла несколько ящичков и в одном случайно на что-то нажала, оказалось, что внутри боковой стенки был тайник. И я вынула его. А в тайнике… вот, — она показала Павлу портрет Кати и Якова и тетрадь.
— Я не понимаю, из-за чего ты расстроилась. Думала, что я буду тебя ругать, что ты залезла в секретер? Нет, не буду. Ты ведь не среди вещей Дмитрия копалась, я же тебе сам сказал, что здесь никаких его вещей нет.
— Но Дмитрий Александрович-то мне показал… Точнее его дух…
— Ну так ты же случайно открыла. Если не знать точно, где механизм, тайник не открыть. Только если действительно случайно. В таких секретерах часто бывают потайные отделения, в совершенно разных местах — двойное дно в ящичке, выдвижная стенка как в этом… Дилетанту в этом не разобраться. Тебе просто, как говорят, подфартило. Я рад, что ты нашла портрет. Я и не знал, что такой есть.Теперь у Якова будет свой настоящий портрет с матерью. А не тот, где он с Дмитрием и Катей, про который мы не могли с точностью сказать, с кого он срисован, с изображения Якова, о котором мы не знали, или, возможно, даже с моего. Или ты не рада?
— Нет, конечно, я тоже очень рада, что нашелся этот портрет.
— Тогда в чем дело?
— Павел, тетрадь упала на ковер и открылась на одной странице, а я прочитала… вот здесь… больше я ничего не читала… честно…