— Я помню времена, когда мои сказки читали за праздничным столом, — произнёс кто-то за спиной у Аминтоса.
Призрак обернулся и увидел стоящего над ним худощавого, долговязого пожилого человека с большим носом и кудрявыми волосами.
— Вы не против, если я присяду, Аминтос?
С этими словами незнакомец опустился рядом, свесив ноги с края облака.
— Откуда вам известно моё имя?
— Слава о человеке, которые несколько тысячелетий скитался по миру, а после добровольно отказался войти в Райские врата идёт далеко впереди вас. Сегодня Рождество, вы не празднуете? В Раю все во всю веселятся. Вы тоже можете присоединится, а после — вернуться сюда, если не пожелаете остаться с нами.
— Я был язычником.
— А я атеистом, и что дальше?
— Атеисты тоже попадают в Рай?
— Думающий атеист, живущий по совести, сам не понимает насколько он близок к Богу. Потому что творит добро, не ожидая награды, в отличие от верующих лицемеров, — процитировал мужчина. — Ох, простите, не удержался. Я по-прежнему люблю говорить собственными фразами.
— Вы упомянули, что писали сказки, — произнёс Аминтос, вглядываясь в надпись на книге у детей. — Мистер Андерсон?
— Собственной персоной, — кивнул писатель.
— Вы должны ненавидеть меня. По моей вине дети, которых вы так сильно любили, страдают.
— Это не ваша вина.
— Нет, моя. Пусть не я призвал апокалипсис, но я создал само заклинание. Я создал смерть.
— Вы не первый ученый, который так говорит. И всё же, Аминтос, вы, как и все они, здесь. Может быть, правду говорят, что покаяние — наивысшая ценность?
Так у Аминтоса появился ещё один друг, который приходил к нему и часами говорил на самом краю мира.
— Там что-то происходит, — один раз сказал Андерсон, когда они с Линосом и Аминтасом сидели на краю пропасти и смотрели на разрушенный мир, в котором уже во всю бушевала весна.