— Я куплю тебе три бутылки, если ты поможешь мне.
— Хе-хе, умеешь же ты манипулировать, — Воланд повернул голову на бок и уставился на Диану левым глазом. — Нет ни одного человека, у которого бы не завалялась пара-тройка скелетов в шкафу. Я найду скелеты Лугового.
— И тогда лети ко мне. Нужно будет сделать несколько снимков, чтобы шантажировать его. Я пока выясню кое-что у продавцов.
— И про молоко не забудь! — улетая, крикнул Воланд.
***
Как и предполагала Диана, ждать долго не пришлось: в шесть часов вечера того же дня, Глеб Луговой, сказав жене, что идёт на важное собрание в редакции, отправился в заведение с весьма сомнительной репутацией, взяв в компаньонки вульгарно одетую молоденькую девушку.
— Я думаю, этих нескольких фотографий хватит с головой, — стрелки часов уже перевалили за полночь, когда девушка и синигами вернулись домой.
— Как я понял, у тебя уже созрел гениальный план.
— Какой ты догадливый Бог Смерти.
После часа в кровати, Диана оставила все попытки заснуть и села, свесив ноги на пол.
— Раз уж тебе не спится, то давай поболтаем, — ящероподобный синигами уселся рядом. — И так, что ты собираешься делать, когда найдёшь убийцу? В смысле, намереваешься ли ты записать его имя в Тетрадь?
— Нет, я предоставлю все улики полиции и дождусь его ареста. Но если убийцу отпустят, то придётся ему «стать жертвой несчастного случая». Первоначально я не собиралась использовать Тетрадь для личных целей, но это уже вопрос правосудия. Воланд, а ты чего это вдруг спрашиваешь? Думаешь, очень умные господа следователи в чём-то меня заподозрят, если умрёт убийца моих родителей?
— Они могут посчитать тебя Кирой. Если ты попадёшь в тюрьму, то кто же будет меня развлекать?
— Кира убивает сердечными приступами. По моему мнению, в этом состоит его главная ошибка, только если он не собирался заявить миру о себе. У меня же другая методика — самоубийство почти никогда не расследуют, тем более, что заевшая совесть является неплохим мотивом для этого. Я не такая дура, чтобы так глупо выдать себя.
— Так уже ты не хочешь ехать искать Киру?
— Хочу, конечно. По-сути, мы занимаемся одним и тем же — несём в мир справедливость.
— То же самое, мне кажется, ты думала об Л.
— Он-то тут причём?
— Э? Думаешь, ему понравится, что роль мировых судей взяли на себя два старшеклассника?
— Старшеклассника? Значит, Кира примерно моего возраста? Спасибо за очередную подсказку, Воланд!
— Язык мой — враг мой. Но, разве раньше ты не ровнялась во всём на Л?
— Как можно ровняться на того, о ком ты ровным счетом ничего не знаешь? Нет, конечно, я делала всё, чтобы после выпуска стать детективом, но кто меня допустит к сложным и интересным делам?
— Тут ты, возможно, права. Но, Диана, разве ты разочаровалась в Л?
— Нет, конечно, почему ты спрашиваешь?
— Просто интересно, на чьей стороне ты будешь.
— Почему я не могу восхищаться обоими?
— Потому что, грядёт противостояние двух гениев, и если ты решишь вмешаться, тебе придётся выбрать сторону. Было бы неплохо, если бы в их своеобразной шахматной партии кто-то из них сделал бы тебя ферзём, или, как ты его называешь, королевой. Но ты можешь стать и лишь пешкой для кого-то из них. Я-то уже частично понял их сущности…
— Каким образом ты это сделал? Даже если ты немного понаблюдал за Кирой, когда к нему только попала Тетрадь, трудно сделать выводы о человеке за несколько дней. А про Л и говорить нечего…
— Вот за Л-то как раз я наблюдал куда дольше, чем за тобой.
— Что?!
— В мире Богов Смерти скука просто смертельная, прошу простить меня за тавтологию. А следить за его расследованиями — хороший способ скрасить время. Как жаль, что синигами не умеют читать мысли! Мне бы очень хотелось знать, что у него в голове.
— То есть, ты знаешь, кто такой Л?