Бегом, петляя между домов как заяц между деревьев, Ронга добежала до метро, там села в вагон и уехала в другой конец Мидзина, пересела на пригородный поезд и пересекла весь Мидзин заново, чтобы уехать намного западнее нужного, выйти на крохотной станции, снова сесть на поезд и тогда, с двумя пересадками, все-таки вернуться к линии, ведущей через жуткий тоннель, и проехать мимо Мадары в Скандзу.
Несмотря на хаотичные метания, Ронга все равно не выплеснула охватившее ее нервное возбуждение — радость пополам с паникой. Выйдя на остановке, она почти сразу увидела Байчу и замахала ему рукой.
Скандза был маленьким поселком в пяти-шести ли от перрона, представлявшего собой насыпь с брошенными сверху бетонными плитами, самодельными скамейками и кривой табличкой. Вечером и утром здесь еще можно было застать местных жителей, но сейчас, около пяти часов вечера, станция пустовала. Только Байчу сидел, будто примерзнув к скамейке, и отреагировал не столько на Ронгу, сколько на ее тень, выросшую на плитах.
Он очень медленно поднял голову — от тени к человеку. Так медленно, что Ронга испугалась и огляделась лишний раз, хотя тщательно следила, чтобы никто ее не преследовал. В Скандзе вышла она одна.
— Все в порядке? — спросила она, подбежав. — За тобой не следили?
Байчу долго не мог ответить.
Ронга догадалась — он не верил до конца, что она действительно придет. Только этим можно было объяснить его удивленное выражение лица и внезапную немоту. «Если он при мне расплачется, — подумала она с внезапным недовольством, — это будет дико неловко и в духе всех этих идиотских фильмов про киллеров с чрезвычайно ранимой душой. Хотя с другой стороны, тогда мы будем квиты». Благо, Байчу избавил ее от неловкости и ответил, наконец, на вопрос.
— Да, следил один. Шел почти от бань — он, кажется, был с теми людьми, которые меня поймали, но остался в машине. Здесь вышел вместе со мной и напал, когда увидел, что я никуда не ухожу с перрона. Я хотел избавиться от него раньше, но вокруг всегда были люди.
— И… где он?
Байчу указал пальцем на плиту и для верности топнул ногой пару раз.
— Там.
Сообразив, что он имеет в виду, Ронга спрыгнула с перрона с обратной от поселка стороны. Перрон поставили давно и за его состоянием не следили, так что искусственный холм порядком осыпался, а плиты слегка скособочились, угрожая съехать. И теперь в свободном пространстве между насыпью и плитой, тщательно утрамбованный и даже подпертый несколькими камнями, лежал труп. Лицо щекой на земле, в косых солнечных лучах, казалось почти умиротворенным.
Ронга взобралась по насыпи к трупу и пошарила по его карманам. Нашла телефон и с помощью Байчу вскарабкалась обратно. Огляделась — со стороны Скандзы никто не шел, а значит, никто не заметил их возни.
— Не уверена, что Суджан Вон сможет отследить его телефон, но лучше перестраховаться, — сказала она и бодро улыбнулась.
Кажется, она слышала треск рвущихся мыщц, когда Байчу попытался улыбнуться в ответ.
Вскоре они снова сели в поезд. На этот раз до Мадары, и где-то на середине пути Ронга вышвырнула разбитый телефон в окно.
По дороге она вспомнила, что не может просто так привести в дом постороннего человека. Так что Байчу устроился в одной из многочисленных заброшек полуживой Мадары — ждать, пока Ронга не расскажет все дедушке и не объяснит, что ее сообщнику по преступлению ужасно надо где-то переждать день-два. Пока они не придумают, как именно действовать дальше.
Дедушка Фэнг, будучи человеком не менее хладнокровным чем внучка, да вдобавок плотно пообщавшись накануне с тетушкой Ондзин, принял новость почти спокойно. Вроде бы он даже обрадовался, что внучка не одна в этом кошмаре. Но это не помешало ему, как Ронга и ожидала, до глубокого вечера проходить хмурым и молчаливым и, обдумав все, вновь заговорить с внучкой только ближе к полуночи.
— Так это о нем наша старая карга написала на доске? Не очень-то популярный иероглиф, чтобы обозначать человека. — Дедушка Фэнг повторил ее собственные размышления, и Ронга невольно улыбнулась. — Кто он? Человек все-таки? Одержимый, может?