Спустя время и горсть усилий Юрий раскрыл веки, но отличия здешней темноты от той, что была во сне, не заметил. Он лежал на твердой поверхности в позе солдата: голова направлена вперед, плечи развернуты, руки вдоль туловища, ступни сведены… Пальцы вмиг поползли изучать одежду и тело, и от наличия того и другого тревога несколько притупилась.
Тишина драла уши. Слышался мерзкий надуманный писк; чтобы справиться с ним, пришлось самому издать звук. Голос получился хриплым, некрасивым, чему виной было пересохшее горло, но необычайно отчетливым.
На мгновение Юрий вообразил, что находится в собственной кровати, в комнате с выключенным светом, но ощущение твердой поверхности под собой рушило это предположение. Он приподнял было туловище, но ударился лбом о нечто твердое, породившее глухой деревянный звук, и вновь расслабился. В приступе страха ладони бегло ощупали непрерывную преграду впереди, раскинулись по бокам и потянулись вверх; подошва кроссовки столкнулась с последней поверхностью. Гладкие и ровные стены окружили юношу со всех сторон.
Это был гроб. Именно такой, каким юноша его представлял.
Порой во времена беспричинной тоски или в пылу опасных моментов жизни появлялись мысли о смерти. Когда-нибудь нога соскользнет со ступени в подъезде, в случайной драке сердце не выдержит и остановится, машина на дороге не успеет затормозить… Причин для смерти при хорошем воображении придумалось бы сотни. Болезненный юноша всегда знал, что выбор старой дамы пал на него незадолго после рождения и вместе с родителями он лишь отдалял ее приход; но тогда она напомнила о себе самым явным способом.
В одной из книг Юрий читал о преждевременных захоронениях, но на бумажных страницах все ощущалось отдаленно, словно такое не может случиться в жизни. Однако нынешняя ситуация все менее походила на сон или шутку.
Глубокий вдох. От него легкие заболели, как у новорожденного.
Минута без движений. Всего лишь шестьдесят секунд, которые растянулись по меньшей мере в сотню раз.
И вдвое длиннее выдох.
В темноте представлялось, что крышка гроба находится на крохотном расстоянии и с каждым мгновением опускается ниже, пока не коснется носа.
Пальцы отчаянно заскребли по дереву.
Возможно, родители и другие родственники еще стояли подле могилы и оплакивали его. Однако на такой глубине самый громкий крик не будет слышнее писка комара на оживленной трассе. Разбить толстую древесину маленьким кулаком не получится — только сломаются пальцы. Да и это нужно было делать с умом, иначе он лишь укоротит себе оставшееся время.
А сколько времени осталось? Воздух и крышка гроба едва начали нагреваться от тепла его тела, а значит, он находился под землей недолго; он не знал, сколько поглощал воздуха, не знал объем гроба, но сообразил, что не более двух часов.
Сотня минут медленной смерти.
Надежда покинула юношу. Он закрыл глаза и смиренно отпустил напряжение во всем теле. Внутренние часы показали, что таким образом он провел долгие двадцать минут. Временами панические приступы удушья пробивались сквозь спокойствие, и тогда легкие нещадно тратили ценный запас воздуха.
Неожиданно по всему гробу вспыхнули огоньки. Яркий желто-зеленый свет озарил темный коричневый цвет древесины. Неизвестные образования, похожие на комья пуха, чудесным образом проникали сквозь стенки гроба, медленно парили внутри, освещав и затемняв окружение. Один пушистый шарик случайно наткнулся на подушечку пальца юноши, и вдруг отскочил в сторону преграды и мгновенно исчез за ней. И все же в момент прикосновения почувствовалось тепло, как от нагретой лампочки.
Все это потрясало, заставив усомниться в знаниях о животных, гробах, древесине, почве и здравости разума. Однако сознание поспешило выдать нехитрое объяснение: верно, это подземные насекомые, способные прогрызать древесину.