И, конечно, добавила, что Форез тоже не стоит распускать уши.
После чего последовала длительная и изнурительная лекция о том, что каштановолосая слишком наивная девчонка, любящая доверять всяким там идиотам.
Нравоучения продолжались ровно до того момента, пока к обеду двух спорящих девушек не прервала одна из школьных сов, принёсшая небольшой клочок пергамента от Мракса.
Собственной рукой Николас торжественно расписал в мини-письме о том, что отдаёт своего гиппогрифа-Кельпи полукровке Каролине Форез, и больше он не претендует на это животное.
А также добавил, что с нетерпением будет ждать часа, когда безмозглая скотина сдохнет, ведь, судя по всему, ему недолго осталось, и он с превелики удовольствием понаблюдает, как Форез будет самостоятельно рыть ему могилу.
На неудачную издёвку девушки только закатили глаза.
— В одном он точно прав, — внезапно высказалась Елена, окидывая жалостливым взглядом Кельпи. — Ему не дожить и до весны.
— Я его вылечу, — твёрдо отрезала её подруга, усевшись на солому рядом с животным и тихо поглаживая его по голове.
— Вряд ли, — протянула когтевранка, поджав губы. — Лишь потеряешь время, а нам уже пора начинать готовиться к экзаменам.
— Мой отец — лекарь, забыла? — напомнила подруге Каролина, немного хвастливо ухмыляясь. — Я его вылечу.
Елена прищурилась и недовольным взглядом посмотрела на гриффиндорку.
Что же это за человек, вы ей скажите?
Как вобьёт себе что-нибудь в голову, так и магией из неё эту идею не выпрешь.
— Хорошо, — изрекла блондинка, складывая руки на груди. — Но я тебе помогу. А потом ты дашь мне на нём прокатиться.
Форез только понимающе усмехнулась.
Даже несмотря на то, что мать её подруги — одна из величайших волшебниц за всю историю магии, много чего её дочери не позволялось.
Не только из соображений безопасности, как, например, с гиппогрифом, но и потому, что это было чересчур дорогое удовольствие.
Что ж, она же, в свою очередь, не прочь разделить столь прекрасное удовольствие с подругой.
***
— Вижу, ты всё-таки это сделала, — намеренно растягивая гласные, пережёвывая каждую вылетающую изо рта буковку, лепечет Мракс, подкрадываясь сзади.
После их небольшой договорённости прошло уже три месяца, в Хогвартс постепенно приближалась весна, началась более усиленная подготовка семикурсников к сдаче ЖАБА, и за всё это время Каролина смогла сделать то, на что, как думал Николас, у неё не хватит ни знаний, ни умений.
Она вылечила Кельпи, поставила его на ноги, а потом ещё и заставила снова летать и радоваться жизни.
— Только не говори, что сомневался в моих способностях, — даже не оборачиваясь лицом к неожиданному гостю, с явной насмешкой проворковала Каролина, сидя на небольшом клочке тёплого пледа, постеленного прямо на начавшую прорастать из земли зелёную травку большого луга, расположенного на нижних холмах возле школы.
— Ни капли, — ядовито изрёк Николас, подходя ближе к девушке.
Он посмотрел вверх.
Высоко над их с Форез головами парил большой, пышущий силой и здоровьем, гиппогриф, отливая на полуденном солнце то голубым, то серебристым окрасом, и что-то там рычал, пока мимо него пролетали мелкие птицы, которых он стремился поймать, вероятно, чтобы добыть себе ужин.
— И как ты только это сделала? — требовательно поинтересовался он, обращая взгляд теперь на свою собеседницу.
Форез, одевшись в рабочую мужскую одежду, что было совершенно непозволительно (но, как, впрочем, и всегда, она была первой среди всех учеников, кто стремглав пытался нарушить сотню школьных правил), которая магией была специально подогнана под её размер, и укутавшись в свою тёплую мантию, одиноко сидела посреди холодного луга, на котором только-только начали заигрывать первые краски весны, где-то потихоньку даже начали всходить первые росточки горько-сладкого вереска, и читала свой любимый учебник по нумерологии.
— Даже нанятый отцом магозоолог не смог сказать по поводу его здоровья ничего вразумительного, а ты его вылечила…
В голосе Мракса явно сквозило удивление, смешанное с — ей случайно не показалось? — уважением и некоторой печалью.
Видимо, он жалел, что так легко распрощался со своим питомцем, хотя и был точно уверен, что он не выживет.
— Я всего лишь показала ему, что я его друг, когда ему было одиноко, — не отрываясь от книги, поведала ему Каролина. — Он заскучал, а из-за скуки развилась его болезнь. Я смогла её побороть. Вот и всё.