— Вот если бы можно было позвонить куда-то и тебе бы привезли еду на дом.
— Так и будет лет через 30.
— Что?
— Что?
Я наблюдала за ним пока он гладил рубашку. Обнаженный по пояс он стоял напротив окна. Лучи утреннего весеннего солнца путались в его волосах. Напряженный лоб, сосредоточенное лицо…
— Ты такой красивый!
— Я? — он поднял на меня изумленные глаза.
— Ты.
— Но мужчина же должен быть чуть симпатичнее обезьяны.
— А ты исключение. Ты мужчина. Красивый и умный мужчина.
— Поцелуй меня, — казалось этим поцелуем ему хотелось подтвердить для себя реальность происходящего.
Мы выходили из квартиры смеясь. Был конец апреля, вторник, утро. Мы были счастливы и влюблены.
— Ты мне ничего не хочешь объяснить? — бывшая любовница все ещё была тут.
— Нет.
— А мне кажется, что нам нужно объясниться, — она воинственно преградила нам дорогу.
— Ну раз тебе кажется, — он усмехнулся, — Давай!
— Во-первых, кто эта… (дальше последовало нецензурное определение женщины легких взглядов).
— Моя женщина, — спокойно ответил он.
— А твоя «женщина» знает о том, что таких женщин у него пол страны, — хо-хо! Такой удар и мимо.
— Знаю, — ответила я, улыбаясь самой сладкой своей улыбкой.
— А она знает, что ты извращенец и тиран?
— Знаю! Поэтому я сейчас здесь! — ответила я, прижавшись ближе к нему.
— Дура, — процедила она сквозь зубы и ретировалась.
— И это я знаю, — задумчиво констатировала я.
Мы подождали немного, наблюдая как разъяренная фурия покинула его подъезд, и вызвали лифт. Он молчал. Было видно, как ему было неловко, как его тяготила сложившаяся ситуация. Я лишь взяла его за руку. Молча мы вышли из подъезда и направились к кафе.
— Ты любил её?
— Наверное…
— Как-то неуверенно…
— Я уже не знаю. Это было давно. Мы были молоды. Все было легко и просто. И я относился просто. И она сказала правду — я никогда не отличался верностью… тогда не отличался. Потом я женился. На другой. Потом развёлся. Опять же из-за любовницы. И она активизировалась. Начала звонить, приезжать, прыгать в постель. А я уже перегорел. Мне не нужны были эмоциональные отношения с ней. Мне нужны были отношения «на равных». Я хотел покоя. Надежного тыла. А она мне его дать не могла. Ей нужно было угождать, что-то доказывать, совершать поступки. А я устал, понимаешь? Я хотел уюта. Молчать. Обниматься. Заниматься сексом. Без эмоциональных качелей. Без провокаций. Без патологической ревности. И начались истерики. Начались посиделки под моей дверью.
— Неужели ты не мог с ней поговорить?
— Говорил. Тысячу раз. Она не слышит. Она одержимая. И становилась все одержимее с каждым моим новым фильмом, спектаклем.
— Несчастная женщина…
— Да… но хватит о ней. Скажи мне лучше? Ты любишь театр?
— Любите ли Вы театр так, как люблю его я?
— Вроде того. Придёшь сегодня на мой спектакль? А потом поедем к моим.