— Да, отец нас знатно выпорол! — усмехнулся Колин. И тут же сник. — Но в этот раз ещё хуже.
— Гораздо хуже, — подтвердил Деннис. — В итоге: мы умудрились травмировать Захарию и поспособствовать в уничтожении метлы Джинни. А после из-за Тафнела ей объявили бойкот. Дела хуже некуда, братик. И сделали это мы.
— Этот Тафнел сделал, — буркнул Колин.
— У-у-у… Братец, нехило тебе по мозгам любовь-то долбанула! Ты послушай, что несешь! Этот Тафнел максимум в чём виноват — в том, что не позволил себя обчистить!
— Вот! Он… — вскочивший было старший из братьев замер, осознавая услышанное. — Ты что, его поддерживаешь?
— Да, братик, — серьезно покивал Деннис. — И если бы здесь был отец, то он бы тебе всыпал по первое число. За неправильные выводы уж точно.
— Отца тут нет.
— А я есть. И как единственный на этот момент разумный, я говорю…
— Почему единственный?!
— А то, что с тобой происходит, это из-за избытка ума? Видимо, наша тетка была права, когда говорила, что любовь выдувает умение думать.
— Я могу думать, — протянул Колин, снова усаживаясь на парту. — И я… Я признаюсь в том, что я заколдовал метлу Джинни.
— Зачем?
— Ну… Чтобы… Чтобы…
— Максимум ты себе добавишь нелюбви у Уизли. А я не хочу видеть, как моего брата рвут на части. Нет уж, придумай другой план.
— Тогда я признаюсь перед всей школой, что я заколдовал…
— Ещё хуже, Колин. Тогда тебя будет желать убить вся школа.
На какое-то время ребята замолчали. Найджел сидел тихо, ожидая окончания этого, без сомнения, интересного разговора.
— А может, ничего не делать? — спустя какое-то время предложил Деннис. А на возмущенный взгляд брата пожал плечами. — А что? Исправить ситуацию мы не можем. А подставиться тебе я не дам. Извини, брат, но я тебя люблю. И не хочу, чтобы ты самоубился.
— Но…
— А если ты винишь себя в бойкоте Уизли, то знай, — поднялся с места Деннис и, взяв сумку, направился к двери, — я считаю, что она могла тогда же, в тот же день, вернуть деньги Тафнелу. И избежать бойкота. И, Колин, — он поморщился, — что бы ни говорили об этом барсуке, но он ни разу не издевался над нами, когда тут правила бал Амбридж. И я думаю, он бы принял деньги.
— Ты этого не знаешь.
— Да, не знаю. А теперь пошли, ты и так историю прогулял. А я в Больничное крыло отпрашивался вообще.
Братья Криви уже ушли, когда с пола поднялся Найджел, слышавший весь разговор с начала до конца. Он не был впечатлен откровениями, но это помогло ему принять решение.
— Директор.
— Найджел, проходи. Ты… Кхм, ты принял решение?
Найджел сидел в гостиной, наслаждаясь вечером. В комнате было тепло, в руках была куртка, которую он обрабатывал рунами уже два месяца, на столике рядом стояла чашка с какао. В соседнем кресле читала книгу Салли-Энн. Жизнь была весьма сносной.
Почти.
Однокурсники ребят, до этого спокойно занимавшиеся своими делами, вдруг заволновались. Найджел честно выдержал десять минут, но когда нервозность достигла пика, решительно хлопнул по столу, привлекая внимание.
— Что происходит? — Боунс и Аббот вздрогнули и испуганно переглянулись. Захария, сидевший на диванчике у стены, с облегчением выдохнул. — Только попробуйте сказать, что всё в порядке.
— Галлеоны нагрелись, — Смит продемонстрировал оный и бросил старосте. — Сигнал для сбора Отряда Дамблдора.
— Вот как… Всех собирают, что ли?
— У нас одновременно нагрелись.
— Ясно, — Найджел глубоко вздохнул, предчувствуя очередную головную боль. — Энни, все хаффлпаффцы в спальнях?
— Нет. Несколько ушли в библиотеку.
— Зак, прошу, сходи за ними. Скажи, что на факультете объявлена тревога и все должны быть в гостиной.