Они стояли, вдвоем завернутые в один плащ и смотрели на Майтимо — два одинаковых застывших взгляда.
— Холодно…
Майтимо обнял их и попытался поднять на руки, чтобы отнести в лагерь, но сыновья Диора словно примерзли к снегу или вдруг сделались непомерно тяжелыми для мальчишек, едва достававших взрослому эльда до пояса.
— Холодно…
Не вполне понимая, что делает, Майтимо стянул с себя верхнюю рубаху, и дети попытались вдвоем натянуть ее на себя. У них не вышло, и рубаха досталась Элурину.
— Холодно…
— Так… так теплее? — спросил Майтимо, стягивая сапоги и шерстяные обмотки.
Ноги уже не чувствовали холода, и снег показался мягким и теплым, но оказавшись в одной нижней рубахе, Майтимо уже не дрожал, а трясся всем телом. Судорожно пытался растирать себе бока и плечи, приплясывал на месте, но это не помогало.
— Холодно…
Они не стали надевать сапоги, а медленно, держась друг за друга сделали шаг к своему спасителю. Протянули почерневшие скрюченные пальцы.
— Согрей нас.
— Но у меня больше ничего нет, — растерянно проговорил Майтимо.
Деревянные, механические движения, застывшие глаза, иней на коже… Живы ли они на самом деле? Или это наваждение? Или вражьи твари, принявшие обличья сыновей Диора?
— Согрей нас…
Дети синхронно прыгнули вперед и стали с неожиданной силой и ловкостью срывать с Майтимо штаны и нижнюю рубаху. Тот отбивался, но слишком замерз и устал. Движения выходили слабыми, вялыми и замедленными, будто во сне. Прикосновения снега к голой коже обжигали, но руки Элуреда и Элурина казались еще холоднее.
— Холодно, — проговорил один.
— Согрей нас… — отозвался второй.
Майтимо, совсем раздетый и уже присыпанный снегом, сжался, подтянув колени к груди.