Христиан не произнес ни слова.
Свен снова положил руки на плечи брата, тщетно пытаясь разглядеть в темноте его лицо.
— Мы ведь еще ни разу не ссорились, Христиан?
— Я никогда и не думал ссориться, — ответил тот, впервые осознав, что его властный брат порой давал для этого повод.
— Так знай, — твердо произнес Свен, — если ты скажешь кому-нибудь другому о Белой Шубке то, что сказал мне сегодня вечером, мы уж точно поссоримся.
Он произнес эти слова как ультиматум, резко повернулся и снова вошел в дом. Христиан, еще более испуганный и несчастный, чем прежде, побрел за ним.
— Начался сильный снегопад. Ни единого огонька не видно.
Глаза Белой Шубки незаметно скользнули по Христиану и, ярко блеснув, остановились на Свене.
— И никакого сигнала? — спросила она. — Ты не слышал звука рожка?
— Я ничего не видел и не слышал. Но, как бы то ни было, этот снегопад волей-неволей задержит тебя здесь.
Она красиво улыбнулась в знак благодарности. И сердце Христиана сжалось в свинцовой смертельной тоске, когда он заметил, какой огонь зажгла ее улыбка в глазах Свена.
В ту ночь, пока остальные спали, Христиан, самый усталый из всех, до полуночи бодрствовал у дверей комнаты для гостей. Ни единого звука, пусть самого слабого, не доносилось изнутри. Может ли старое поверье о полуночном превращении быть правдой? Что там, по ту сторону двери — женщина или зверь? Христиан отдал бы свою правую руку, чтобы узнать. Он машинально сжал дверную ручку и тихонько потянул дверь на себя, хотя и полагал, что изнутри она заперта на засов. Дверь поддалась; он стоял на пороге; резкий порыв ветра обдал его холодом. Окно было открыто; комната была пуста.
На душе у Христиана стало легче. Он мог теперь позволить себе заснуть.
Утром, когда обнаружилось отсутствие Белой Шубки, все были удивлены и озадачены. Христиан хранил молчание. Он знал, что она сбежала до полуночи, но никому об этом не рассказал; а Свен, хотя и был сильно огорчен, едва ли желал слышать о страхах Христиана.
Старший брат один присоединился к медвежьей охоте; Христиан нашел предлог остаться. Свен, будучи не в духе, выказал свое презрение, даже не попытавшись его отговорить.
Весь тот день и еще много дней спустя Христиан ни на шаг не отходил от дома. Один только Свен замечал, как он ухитрялся это проделывать — и пребывал в явном раздражении. Между собой они не упоминали имя Белой Шубки, хотя оно не раз звучало в общих разговорах домашних. Маленький Рол почти каждый день спрашивал, когда же придет Белая Шубка, эта красивая Белая Шубка, чей поцелуй был как прикосновение снежинки. И если Свен отвечал, Христиан видел, что огонь в его глазах, зажженный улыбкой Белой Шубки, еще не угас.