— Задавай вопросы, — сказал он бесстрастно, бросая мне эту возможность, как милостыню.
— Как тебе удалось спасти меня? — сухо спросила я.
— Сначала объясни мне, как, по-твоему, всё происходило.
— Ладно. Ты стоял от меня довольно далеко. Когда на меня летела машина, ты словно бы… переместился ко мне мгновенно и оттолкнул в сторону, а когда фургон едва не прикончил меня во второй раз, ты остановил машину на полном ходу, и…
Он холодно поднял одну бровь:
— И?
— И потом еще вытащил из-под ее колес, иначе бы она проехалась мне по ногам…
— Хорошо, — без всякого удивления кивнул он. — Ты же слышишь себя со стороны?
— Да, — краснея от ярости, прошептала я.
— И что это значит?
— Мне никто не поверит.
— Правильно, — он продолжал смотреть на меня так, словно сквозь меня с безразличием рассматривает стену.
Я взяла себя в руки.
— Эдвард, это глупо, — выговорила я. — Я не собираюсь на каждом переулке орать, что ты супермен. У меня нет намерения тебя выдавать или вроде того. Я не представляю опасности. Но я чувствую, что не смогу спокойно жить, если не пойму, что случилось. Ты и сам понимаешь — я уже вмешана. Я уже знаю слишком много. Так или иначе, — я покачала головой, — но до правды доберусь. Это вопрос времени.
— Кто тебе позволит?
— Ты.
— С чего ты взяла? — тон его не менялся.
— Потому что ты мог не спасать меня, но сделал это по своей воле. Спасибо, кстати. Твоя семья явно была этим недовольна.
Он приподнял одну бровь — единственное выражение какой-то человеческой эмоции за всё время.
— Ты очень проницательна для своих лет. Но тебе придется подождать и держать рот на замке. Ты думаешь, что спаслась, — он покачал головой, — однако это не так. И нам нельзя долго разговаривать, так что отправляйся к своему отцу.
— Я поверю тебе, — сказала я очень серьезно. — Понимаешь?
Он кивнул с той же бесстрастной мимикой манекена:
— Я тоже тебе верю. Пока что. Белла…
Я обернулась на него. Эдвард, помедлив, сказал:
— Ты должна кое о чём подумать. У тебя еще есть шанс повернуть назад и попытаться всё забыть, чтобы жить дальше. Если ты продолжишь требовать от меня ответ, я дам его тебе, но, я тебя уверяю, твоя жизнь отныне не будет ни безопасной, ни обычной. Возможно, тебе всё равно. Тогда подумай о своей матери и отце. Ты любишь их, не так ли? Тебе придется выбрать между правдой и семьей. Что ты тогда выберешь?
Он не угрожал. И, вообще, перестал прикидываться истеричным, злым подростком. Это ему неожиданно шло, хотя и очень старило. Сам его взгляд выдавал многолетнюю меланхолию. Я неожиданно успокоилась под этим взглядом, увидев такую искренность.
— Я подумаю, Эдвард.
***
Чарли облегченно улыбнулся, увидев меня.
— На тебе лица нет, — заметил он. — Всё еще страшно?
«Не знаю, — подумала я. — Должно быть страшно, и я боюсь. Но не того, что сделаю неправильный выбор, а того, что погибну, не узнав правды».
Люди делятся на две группы. Одни стоят у стен, послушно вжимая голову в плечи и следуя течению обстоятельств. Вторые — действуют. Всю свою жизнь я хотела принадлежать к элитарной касте вторых. Теперь я знаю, что к ней принадлежит и Эдвард, и его семья. Добры они или злы — это уже не имело для меня значения. Я желала знать правду. Я желала отвечать на вопросы. Это мой шанс стать той, какой я хочу видеть себя.
Страшно ли мне? Да, я боюсь потерять этот шанс.