— Это химия. Ею подчиняются в некоторой степени даже вампиры. Видишь, что ты со мной делаешь? Я почти ненавижу себя, — улыбнулся он.
— Н-не совсем тебя понимаю.
— Вероятно, ты не понимаешь, — промурлыкал он, лаская мою ладонь своими пальцами.
Совершенно очевидно, что мои прикосновения были ему очень приятны. Я понимала характер этого возбуждения — он просто хотел меня съесть. Поэтому не стала его провоцировать дальше, как бы сильно мне этого ни хотелось. У меня вырвалось:
— Любить тебя ужасно, Эдвард.
— Я бы очень хотел, чтобы ты меня не любила, — нежно сказал он.
— И еще я для тебя «девочка».
— Белла, мне больше девяноста лет.
— Это не играет роли для меня. Впрочем, я знаю, что ты не можешь смотреть на меня, как на равную, учитывая, кто ты такой. Еще и возиться со мной приходится, — я вздохнула. — Перестань меня обнимать, ты можешь уже отойти. По-моему, мне лучше.
Эдвард осторожно отпустил меня, и я почувствовала, что ему удалось это с трудом. Он медленно подошел к окну, и я видела только его угольно-черный профиль на фоне темно-синей сырой ночи.
Он пытался не только снизить мне температуру, но и отвести меня от мыслей, которые вызывали во мне столько отчаяния. Ради этого он стал так откровенен. Я позволила ему это, потому что вспоминать свой сон или обсуждать его казалось невыносимым.
— Ты зря так говоришь, — сказал он тихо.
— О чём ты?
— Девяносто лет — серьезный возраст, но это не двести. Всё это время моя жизнь была наполнена, в основном, работой и исследованиями. Вообще-то, на свете есть люди, которым под девяносто. Я к тому, что…
Я внимательно его слушала.
— Когда ты сказала «как на равную»… ты ошиблась. Я пока очень плохо тебя знаю. Возможно, я чему-то и научусь у тебя, — он попытался мне улыбнуться, но у него всё равно вышло немного снисходительно.
— Хорошая попытка, Эдвард, но ты не спишь. Срок твоей жизни гораздо больше, чем у любого девяностолетнего, — безжалостно сообщила я. — Перестань пытаться меня утешить.
— Боже, ну, почему ты даже в таком состоянии умная? — разочарованно вздохнул он.
Я пожала плечами:
— Просто пытаюсь лучше тебя понимать. Я хорошо понимаю, какая между нами пропасть.
— Глубже, чем ты думаешь, — печально улыбнулся он.
— Спасибо за честность.
Мне было очень больно. Но эта боль уже не так много прибавляла к тому, что происходило, когда я возвращалась мыслями к Договору.
— Там на поляне… ты не убежала от меня. Даже не закричала, хотя это было бы логично. Это не выходит у меня из головы — ты смотрела на меня так, словно очень хотела помочь мне, но не знала чем.
— Тебе было больно. На это трудно смотреть, — призналась я.
— Я правда очень хотел тебя укусить.