- Берите за так, я лишь хочу немного ее проучить.
- А, это можно. Условия мои знаете? - поинтересовалась она. - Я сама выбираю клиентов. За здоровье твоей дамочки не отвечаю и всё такое…
- Она любит пожестче, - безразлично отозвался Элион. - И сама строптива, я рекомендую людей посильнее. Можете напоить ее чем-нибудь на крайний случай…
Вот так внутреннее уродство постепенно затмевает любую внешнюю красоту. Он казался мне отвратительным настолько, что я неожиданно перестала и бояться и злиться. Я не жалела о своём решении. Рано или поздно по любому поводу Элион бы продолжил мне угрожать. Нужно дать ему понять, что я умру, но не сломаюсь. А если погибну, потащу его за собой.
Звучит это, наверное, лихо и горделиво. Тогда я стояла на пороге, выпрямившись, спокойно, однако же внутри просто одеревенела от ужаса и отвращения. Я помню, что, когда уходила, прошептала ему на прощание:
- Ты крупно пожалеешь однажды.
Он был невозмутим, точно из лица ушла жизнь. Дождевые капли оставляли на бледной коже борозды, слипшиеся волосы напоминали гриву.
“Я запомню это и однажды ужалю тебя”.
“Ты такая же глупая мразь, как остальные люди”, - читалось в его ледяном взоре.
- Помойте ее, - приказала хозяйка притона двум девицам на пороге купальни. То есть, я предполагаю, что это девушки. На самом деле, по их раскрашенным лицам казалось - они словно не имеют срока годности - одинаково бесцветные и уставшие.
- Давай, шевелись, подруга, - меня подтолкнули к купальне - небольшой, каменной ванной в полу, в которой плескалась вода.
- Я не стану мыться, - говорю.
- Так, я сразу объясню по-хорошему. Здесь никому проблемы не нужны. Если ты не доставляешь их нам, мы не доставляем их тебе, - вяло и с неохотой объяснила имперка, ополаскивающая в ведре у ванной какую-то тряпку, возможно, служившую мочалкой.
Я повторила:
- Не хочу мыться. Мне здесь противно, вода грязная.
- Будешь сопротивляться, дура, позовем, кого надо, он научит тебя, как себя вести, - с недоумением отозвалась та, что крепко держала меня за руки.
- Наплевать, - сухо огрызнулась я, не узнавая свой голос. - Говорю же, не стану мыться.
- Да, просто держи эту ненормальную, а я одежду сниму, - отмахнулась женщина. Ни ей, ни ее товарке, видимо, не хотелось никого сюда звать. Возможно, они по-своему отнеслись ко мне с сочувствием и пониманием. Мол, рыпается еще, бедная, не осознаёт своей участи.
Мне вывернули назад руки до боли, и я взвыла, да со всей дури лягнула здоровой ногой державшую меня, девушку. Наверное, я их напугала, потому что вела себя, как бесноватая. Меня швырнули в сторону, и я ударилась спиной о скамейку, на пару секунд перестав дышать.
Я плохо слышала, кто и что говорил. В бане сделалось неожиданно тихо, я была одна. Оглядевшись, увидела медный ковш, лежавший у чана с горячей водой. Я, позабыв про свои раны, метнулась к нему и схватила в руку. Он обжег меня, но я этого почти не заметила. Когда на пороге появился довольно высокий, бородатый мужик в одних панталонах и с увесистой дубинкой, я, ничего не говоря, плеснула в него кипяток. Зная, что это его разозлит, я добавила ещё… Пока в суматохе кто-то не появился из коридора и не огрел паралитическим заклятьем. Оказалось - хозяйка таверны. Выматерившись, она сообщила, схватив меня рукой за челюсть и пахнув в лицо вонью жареного жира и лука:
- Отрабатывать ущерб теперь будешь. Так и скажу твоему хахалю. Я надолго тебя парализовала, и клиент сейчас есть, к нему и пойдешь. Ишь чего удумала, малахольная…
Какая-то девица стягивала с меня одежду. Я не слушала дальнейшее, пыталась бороться с заклятьем иллюзии, но куда там.