— Жозефина-то ребеночка носит.
Повисла пауза, затем посыпались вопросы. Когда? Франсуаза не знала, но сама Жозефина говорит, что уже два или три месяца.
— Да она здесь всего месяца три! — воскликнула мадам Дидье.
— Oui, madame, — послушно подтвердила Франсуаза.
— Чертов свя… — Тетушка взглядом заставила Эмара умолкнуть на полуслове.
— Франсуаза, веди ее сюда. Поговорю с ней наедине, — сказала мадам Дидье.
Вскоре пришла Жозефина. В простом платье, робкая, с румянцем пасторальной невинности на щеках.
Но стоило ей поднять темные, сверкающие глаза, как вся ее скромность и смирение забывались.
— Несчастное дитя, — сказала мадам Дидье и положила руки на плечи девушки. — Ты знаешь, что у тебя будет ребенок?
— Oui, madame.
— Но ты так молода.
— Oui, madame.
— Бедняжка.
— Франсуаза правду говорит? Это оттого, что я гуляю с парнями?
— Деточка, зачем они тебе?
— Мне с ними хорошо, мадам. Неужто так нельзя? Я старалась с ними не ходить, но не могу. Дома я видала, как это делают все животные, и никто их не останавливал.
— Но, Жозефина, девочка моя, мы не животные. Ты ведь не видела, как это делают люди?
— Нет, мадам. Мы с матушкой жили вдвоем…
— Да, верно, — сказала хозяйка и прикусила губу.
— А мужчины делают такое с женщинами?
— Тсс.
— Но отец Питамон первым сделал это со мной.
— Замолчи! Он правда был первым?
— Да, мадам.
— Ох ты, горемыка! Как же нам с тобой быть?
— Франсуаза говорит, вы меня отошлете, потому что я плохая. Не отсылайте меня!
— Я найду тебе чудесный дом. — Мадам Дидье подумала о герцогине Ангулемской с ее приютом для сбившихся с пути девиц.
Поразмыслив чуть дольше, она решила не пытаться поместить Жозефину в заведение. Ей не хотелось, чтобы люди начали задавать вопросы. Лучше сделать все самой, снять для девушки комнату попристойнее, а там пусть жизнь идет своим чередом. Время залечит раны, а те, что останутся, упокоятся в могиле.
Кажется, Жозефина всё же покорилась судьбе. Ночных эскапад ей недоставало лишь первые несколько дней. Из комнаты, куда ее поместили, было не выйти ни ночью, ни в любое другое время, однако ей понравилось, что при этом ничего не надо требовалось делать, — ведь Жозефина трудилась с рассвета до заката не только на маленькой и очень бедной ферме, принадлежавшей ее овдовевшей матери, но и у мадам Дидье, где строгая Франсуаза целыми днями понукала ее, не позволяя бездельничать.