Мальчик удивленно уставился на повариху, пытаясь вспомнить, когда они успели обговорить подобное.
— Ты сам просил о себе позаботиться, — пояснила она, видно, поняв его затруднения.
— Это всего лишь часть вежливости! — Учиха почувствовал, что краснеет. — Ритуальная фраза, не более!
— Малыш, — подобное обращение заставило покраснеть ещё сильнее, а легкая смешинка в мелодичном голосе будила желание немедленно сбежать. Хотя бы в ту же ванную. — Я выросла далеко отсюда. В другой культуре. Не знаю ваших ритуальных фраз, а “позаботиться” для меня имеет два значения. Либо сделать так, чтобы у объекта заботы было всё хорошо, либо — очень-очень плохо.
— Я — умываться! — вылетел с кухни Саске. Лицо всё ещё горело, но последние слова духа пробуждали любопытство. Другая культура? Ему рассказывали о других странах, но там традиции вроде как не слишком отличалась от тех, что были у них.
Вернувшись, Учиха застал Сёри прибирающейся на кухне. Там же обнаружились и несколько белых кроликов, смешно намывающих лапками мордочки.
— Это мои помощники, — пояснила девушка. Заторможено кивнув, Саске сел за стол.
Есть не хотелось, но занятия наверняка потребуют много энергии. Прикончив яичницу и нехотя поковыряв салат, мальчик задал мучающий его вопрос.
— А откуда вы?
— Название страны тебе ни о чем не скажет. Она не в этом мире. Но у нас красиво, хотя про климат шутили, что он не для жизни, а для уничтожения войск врагов. Если интересно, расскажу, когда вернешься с учебы.
Заявление о других мирах особого удивления не вызвало. Не после того, что произошло в последнее время.
— А лет-то вам сколько? — по виду девушка была немногим старше брата.
— Тебя интересует, сколько я прожила до смерти? Или вообще? — уточнила Сёри, отмывая сковородку.
Саске поперхнулся чаем от такой трактовки.
— Оба варианта, — чашку он на всякий случай отставил.
— Прожила я маловато и до шестидесяти не дотянула. Хотя свою смерть не помню. А вот вообще… не знаю, на пятом столетии сбилась. Но если тебе интересно, могу попробовать подсчитать.
— Я в академию! — торопливо заявил мальчик, хватая приготовленное с вечера бенто. Новая информация требовала времени на осознание.
***
Ласковые теплые волны баюкали как в колыбели, искрились мягкими огоньками в глубине, манили подобраться к ним ближе. Хорошо, спокойно. Даже шевелиться не хочется.
— Сёри! — врывается в уютный мирок мальчишеский голос.
Кого он зовет? Меня? Похоже на то. Стоп, а когда я успела обзавестись ребенком?
— Пожалуйста, позаботься обо мне, Сёри!
Как наяву вижу склонившуюся темную макушку. Саске!
Осознание того, что не могу его почувствовать, порождает в душе панику. Давлю её усилием воли и нащупываю ниточку связи.
— Ты будешь рядом?
— Да. Я буду рядом. — Собственный голос звучит очень глухо. На тело что-то давит со всех сторон, старается затянуть ещё глубже.
Рвусь из этих пут, цепляясь за связь с подопечным. Я обещала. Кажется, что усилия тщетны, но прозрачные стены тюрьмы начинают дрожать. Они не монолитны. Бью туда, где сильнее отклик. Устремляюсь в ещё держащийся канал, расширяя его. Выпускаю силу, не сдерживаясь, сейчас не время её беречь.
С тонким звоном последняя преграда перестаёт существовать.
Как же плохо! Сползаю на пол, судорожно хватаясь за собственные плечи. Что вообще происходит? Как сквозь вату доносятся чужие удивленные возгласы. А, точно!
Фугаку не сбежал и после отступления АНБУ за… любливал мне мозг. Потому как сделать подобие спиритической доски было нельзя из-за обилия иероглифов и приходилось разбирать смесь ребусов и пантомимы.
Когда яблочко направилось к обезьянке, не сразу поверила своему счастью.