Оля опирается на подлокотник и рассматривает его, уголки губ чуть приподняты, но в карих глазах — не скрываемая игра мысли. Йорек любит это выражение. Она ответит честно, потому что он честно спросил.
— Первое впечатление — обычный, — наконец говорит Оля. — Но почти сразу понимаешь, что таких людей никогда раньше не видел и вряд ли увидишь. Я не знаю, в чем это проявляется. Это просто есть, оно с тобой. Ты какой-то особенный. Кроме того… Ты не кажешься закрытым, потому что говоришь свободно, интонации не холодные. Но всё равно близко к себе не подпускаешь. И в итоге никто не знает, что ты хранишь в себе на самом деле.
— А ты хотела бы знать? — слова слетают необдуманно. Здесь, в доме Оли, Йорек не следит за каждым своим словом, как издавна привык. Это всё ещё немного его волнует. А ещё его бросает в жар от собственного вопроса, но Оля смотрит на него спокойно и уверенно.
— Да, — её ответ незатейлив и прост.
Йорек спускает ноги, спускается сам. Покачивается, выбирая, и предлагает переместиться. У Оли чуть дёргается уголок рта, но она соглашается, и Йорек легко её отрывает от кресла. Оля лёгкая и быстро смущается, утыкается лицом ему в кофту. Йорек садится в то же кресло, бережно располагая Олю у себя на коленях, чтобы ей не было слишком неудобно. Вообще-то это и его смущает до ужаса, но, в конце концов… Просто немного приятно. У Оли румянятся щёки, но она терпеливо ждёт.
Йорек закатывает рукава, открывая изрезанную шрамами кожу. Она уже видела это, но выражение в её взоре дороже всех сокровищ. Йорек действительно не думал раньше, что может получать подобное. Раньше он только брал, да и то не касалось чувств и отношений.
— Улицы слишком во мне отпечатались. — Йорек и сам разглядывает разной длины рубцы. То, о чём он не забывал. То, о чём он… Да. — Но я никогда не жалел о том, что был там. Наверно, стоит, ведь у других жизнь спокойнее. Но мне нечему завидовать. Я знаю улицы и знаю их мрак, но не ненавижу их. Можно сказать… я не могу принять себя, но я смирился с прошлым. Оно не давит и не причиняет боль. Моё прошлое — это и есть я.
Оля проводит пальцами по шрамам — аккуратно, нежно, только кончиками. У Йорека вздрагивают ресницы, но больше он ничем не выдает ничего. Девушка пытливо поглядывает на него, и Йорек всё равно смущен. По доброй воле открывать шрамы, ещё и позволять к ним прикасаться — вау, как же глубоко она у него в сердце, если он ей это позволяет? Если он позволяет тому, чем он является, ей позволить?
— Порой мне кажется, — эта откровенность даётся очень трудно, — что я на самом деле и есть улицы. Я взял у них всё, что они дают. Всё, что только можно. И стал их прямым продолжателем. Поэтому я себя ненавижу — каждый раз, глядя в зеркало, я вижу в себе только улицы. Поэтому их яд меня не убивает. Змея же сама себя не укусит.
Оля задумчиво кивает. В её положении получается, и она, протянув руку, положив ладонь за затылок Йорека, притягивает его ближе к себе. Зарывается пальцами в короткие тёмные волосы, её дыхание у макушки, а сам Йорек утыкается ей в плечо. Она тёплая. Закрывать глаза приятно.
— Меня не беспокоит то, что кто-то, если это не ты, может из-за меня пострадать. Ты сама только что сказала, и это правда — я не подпускаю. Но не из-за страха причинить вред. — Уже отодвинувшись, Йорек смотрит ей в глаза. — Но если улицы не сдержу я, то через меня они точно вырвутся. Я не ненавижу этот мир. Я не желаю ему гибели.
Её пальцы всё ещё лежат на его предплечье.
— Йорек… — Оля качает головой. — Ты удивительный.
Убийцы. Воры. Наркоманы. Алкоголики. Шлюхи. Работорговцы. Наёмники. Педофилы. Психопаты. Лжецы. Йорек — такой же, как они. Он говорил Оле, что для неё слишком грязен, но она всё равно…
— Я тоже ненавижу зеркала, — легко произносит девушка.
Йорек поднимает на неё глаза. Оля улыбается.
========== «День за днём» (Каспер/Роан) ==========
Комментарий к «День за днём» (Каспер/Роан)
На майско-июньский челлендж.
День 12: «Сравнение прошлого с настоящим».