Буквально залетев в деревню, я сразу оказалась на главной площади. По ней носились туда-сюда люди. Посредине площади стояли Стоик, Плевака и Готи. Я подбежала к ним, ибо больше никого более-менее спокойного не видела. Хотя в данной ситуации назвать Стоика спокойным будет как-то неправильно… Он что-то говорил Готи, оживлённо при этом жестикулируя. Плевака же просто помалкивал, но смотрел обеспокоенно.
— Что происходит?! — спросила я обеспокоенно, подскочив к взрослым.
Ответом мне последовал такой простой жест, но несущий столько смысла… Плевака указал в сторону горящего леса. О, Рава! Там был дракон. Громадный дракон, крушивший деревню. Но он не использовал пламя, а огонь не действовал на него. Это же дух!
POV Стоик
Сегодня мне вновь снился тот проклятый день, когда я понял, что ошибался, но было поздно. Вряд ли я смогу наладить отношения с сыном, после того, что было…
«В тот день, утром, я сообщил Иккингу, что тот теперь будет заниматься вместе с другими ребятами на арене. Конечно, я видел недовольство на его лице и тихую досаду в глазах, но сказал он совершенно иное, нежели думал.
Он ответил, что понял, и отправился на арену, напоследок одарив меня гневным взглядом. Я тоже сидел хмурый и обозлённый поведением паренька.
Только сейчас, завтракая, меня посетила мысль, что всё же Иккинг не так прост, как кажется. Может, он и не трус, каким его считают? Никто прежде не смотрел мне так открыто в глаза. Никто не выражал своё недовольство. Со мной никто не смел ругаться и спорить, кроме этого мальчишки. Ох, а я ведь не называл его сыном вслух уже несколько лет…
Заметив у него новый кинжал, я очень удивился. Потом, в одной из наших дружеских бесед за кружечкой эля, Плевака мне сказал, что, оказывается, у Иккинга был недавно, буквально месяц назад, день рождения, а я об этом совершенно забыл… Но кузнец сказал, что в тот день мой сын ходил с приподнятым настроением, хоть его поздравил всего один человек…
Я считал Иккинга ужасным сыном, но только сейчас стал осознавать, что я ужасный отец. Как я мог так поступить со своим единственным ребёнком? Ему ведь наверняка одиноко… Нужно загладить свою вину. Обязательно!
За этими весьма неутешительными мыслями я не заметил, как пролетел час. Вдруг в мой дом ворвался Задирака и стал что-то кричать про драку.
— Да успокойся же ты и скажи толком! — вспылил я, после чего паренёк сразу присмирел и стал понятно, но всё же чуть сбивчиво в и взволнованно объяснять, что на арене произошла драка.
Исход её ещё не ясен, но Плевака уже послал его, то есть Задираку, за вождём, то бишь за мной. Так же юноша сказал, что его сестрица побежала за Готи.
Но кто же мог сцепиться? Близнецы сразу отпадают, Рыбьеног тоже наверняка не причём, Астрид выше этого… Остаются только Сморкала и мой сын. Вот тут я забеспокоился. Если нужна Готи, значит дело серьёзное, значит кто-то их них ранен. О, Рава, только не это!
Опять-таки, пока я рассуждал, мы с Задиракой успели дойти до арены. Как только я, уже морально готовый к худшему, зашёл в это каменное помещение с куполом из цепей вместо крыши, мне предстала ужасающая картина. Пол посредине был залит кровью, в этой лужице сиротливо лежал кинжал моего сына.
Оглядевшись, я увидел, что кровь принадлежала не Иккингу. Сморкала сужал недалеко от лужи и тихо стонал, видимо, голос он уже сорвал… У него был проколот бок. К нему подошла подоспевшая Готи и стала перевязывать его рану.
Где же Иккинг?! Я вновь оглядел арену и в одном её углу, укрытом густой тенью, я заметил чью-то фигуру. Присмотревшись, я понял, что это мой сын сидит, откинувшись и опираясь на стену. Глаза его были почему-то закрыты, но дыхание доказывало, что он жив и, надеюсь, здоров.
— Что здесь произошло?! — гневно воскликнул я.
Ребята же наперебой стали доказывать, что первым начал Иккинг. Сморкала что-то ему сказал, а мой сын набросился на него ни с того ни с сего, хотя обычно он даже не обращал внимания на подобные фразы.
— Ты же понимаешь, что все их слова — ложь? — спокойно спросил меня Плевака.