Дерзко смотрящий, но такой юный чужак пугал. Серьёзностью своего взгляда. Своим безразличием к собственной судьбе. Тот, кто посмел держать Духа в руках.
И погибнет он не по велению Духа.
Но во славу его.
От руки людей.
Это казалось Оладу неправильным, но он ничего не мог поделать с этим. Выживание племени важнее жизни какого-то странного мальчишки.
***
Время уже близилось к назначенному часу. В шатёр зашло двое мужчин в тёмной одежде, обвисшей и совершенно незнакомой по своим очертаниям. Оба вошедших были темноволосыми и узкоглазыми, кожа их была смуглой, а черты лица — непривычными, совершенно чужими. Но они были как раз свойственны жителям этих земель.
Мужчины сильно походили друг на друга, и дело было даже не в том, что все представители этого племени были Арану на одно лицо. Учитывая, что один был гораздо старше, юноша решил, что это были отец и сын.
Дальше происходили странные действия, хотя Арану они показались в какой-то степени забавными.
Вот же свойство человеческой натуры — искать что-то хорошее даже в самой безвыходной ситуации, отказываясь верить в то, что это конец, что выхода нет.
С Арана должны были снять всю одежду выше пояса — следовало нанести ритуальные рисунки и провести иные необходимые приготовления к священному действу кочевников.
Эти самые мужчины долго спорили: как же это так сделать?
Ведь руки то у него были связаны!
Решили начать с самого простого, они стянули с пленника платок, сделанный из длинного куска ткани, что до этого закрывал лицо и шею от ветра, распахнули меховую жилетку и…
А дальше началось зрелище!
Сын предложил рискнуть и развязать руки чужаку, что с дикой боязнью в глазах отказался сделать отец, решив что его одежду можно просто аккуратно разорвать или лучше разрезать, ведь позже ее можно будет снова сшить и благополучно носить, ведь смертнику она больше не понадобится. Сын согласился с таким решением, но в разговор резко вступил сам Аран:
— Не нужно ничего разрезать! Развяжите руки! Я вас не убью, так уж и быть,
И ухмыльнулся слегка ошалевшим мужчинам. Он и так собирался бежать, но куда без одежды то?
Юноша понимал — вот он, его шанс.
Дождаться, когда тонкие пальцы распутают узел верёвки, обхватившей его запястья, быстрым движением выхватить спрятанный в правом сапоге кинжал и…
А что дальше-то?
Какой смысл ему пытаться сбежать? Ну убьёт он эти двоих — но это только усугубит его положение. Ни покинуть территорию поселения, ни просто пробраться мимо зорких воинов, стерегущих жертву было невозможно.
А потому сопротивляться сейчас было совершенно бессмысленно.
На смену совсем недавно пришедшей волне решительности и оптимистичности пришла волна иная — она окатила его с головой, безжалостно погасив затеплившийся огонёк надежды.
Безразличие.
Равнодушие.
Конечно же, все его планы не пережили бы и первого столкновения с суровой действительностью — всё это были лишь грёзы, мало что имеющие общего с реальностью.
А жаль.
Конечно, мужчины не повелись на его слова.
Конечно, они решили действовать по озвученной ранее схеме.
Отточенная полоса стали без особого труда разрезала по швам и отложили в сторону.
В каждом движении эти двоих чувствовался опыт, уверенность в правильности собственных действий, и это было жутко.
Скольких же до него эти люди готовили к принесению в жертву?
Бездна лишь знала…
Когда холодный металл, царапнувший кожу, вырвал Арана из его размышлений, юноша едва удержался от того, чтобы вздрогнуть.
В юрте было тепло, но прохладный воздух сухими языками лизнул открывшуюся кожу.
Аран с раздражением ощутил на себе взгляд этих мужчин — пристальный, с холодным, исследовательским интересом.