Но она и сама неплохо бы справилась — достаточно было напустить загадочности в свой облик и загробным голосом рассказать о ближайшем будущем обидчика, которое он, естественно, кинется пресекать и сам станет причиной его воплощения.
Когда Лейв популярно объяснил своим подчинённым, что она была, по его словам, отмечена даром их Богов, и при том — сестрой человека, состоявшего в ближнем круге Вождя, сестрой лучшего друга их командира в конце концов, то бойцы поумерили свой пыл, решив, что себе дороже даже смотреть косо в ее сторону.
Правы они в общем-то были.
Что-что, а свести с ума и довести сильного воина до состояния младенца в качестве самообороны она могла, и запретить ей это было невозможно.
Тем более, что в крайнем случае вмешался бы её Хранитель.
Идея последовать с викингами на их родной остров казалась дракону глупой, но отговорить свою подопечную он так и не смог — её предчувствия буквально кричали девушке о том, что она поступает именно так, как надо, — а причин не верить себе у Мирославы не было.
Венту побурчал для приличия, но попытки переубедить упрямую девушку оставил, а потому просто на почтительном расстоянии следовал за кораблем все те луны, что понадобились каравану для того, чтобы пересечь море и вернуться в родные для этих воинов воды Варварского Архипелага.
В толпе викингов, встречающих вернувшихся домой скитальцев, девушка точно не ожидала встретить статного молодого мужчину с длинными волосами цвета соломы и глазами цвета неба — он был так похож на своего отца…
На их отца.
Рядом с ним стояла красивая девушка, ровесница парня, и оглядывала моряков своими зелёными глазами.
Слишком близко стояла.
Да, брат повзрослел больше, чем она могла себе это представить. Не было теперь серьёзного, не в меру ответственного, но всё равно жизнерадостного юнца.
Брат стал настоящим воином.
Заматерел, возмужал.
Конечно, несмотря ни на что, Мирослава узнала Радмира — об ошибке и речи быть не могло, ведь она запомнила, в первую очередь, отпечаток разума, След — а он у каждого был исключительно индивидуальным, неповторимым.
— Ну здравствуй, что ли, братик, — только и вырвалось у неё тогда.
С того мгновения события поскакали, словно степные кони, пущенные своими всадниками в галоп.
Вождь племени Берсерков, частью которого стал её брат, оказался человеком интересным и очень сложным — чем-то он невероятно походил на Радмира, что-то в нём было неуловимо знакомым, что-то — откровенно пугающим и завораживающим.
Узнав о том, что Мирослава действительно была провидицей, а все слухи в большинстве своём были не просто искажением, а откровенным приуменьшением её способностей, Дагур предложил ей взаимовыгодное сотрудничество — она помогала племени, давала советы, как лучше поступить, когда Вождь приходил к ней с такой просьбой, а племя в свою очередь никаким образом не будет мешать ей в её изысканиях и смирятся со всеми её методами и причудами, если они не будут нести откровенный и непоправимый вред острову и его населению.
После этого предложения Дагур мгновенно вырос в глазах Мирославы — на её памяти он был первым человеком, который подошёл бы к вопросу сотрудничества именно с такой стороны.
Конечно, девушка согласилась.
Естественно, перед тем, как познакомить Дагура с Венту, она заручилась его клятвой о неприкосновенности её Хранителя, кем бы он ни оказался.
Кажется, после того, как люди увидели, что она вполне спокойно летала на драконе, не боялась повернуться к нему спиной и всячески защищала своего друга, её стали уважать ещё больше.
Берсерки восприняли оседланную Фурию, пусть и Полукровку, как знак её силы.