Чужак угрожающе глянул на говорившего, но начавший зарождаться конфликт был на корню пресечен в примирительном жесте поднявшим руки Рагнаром.
— Тише! Тише. Драконы Покорителя пойдут за своим Вожаком. Ты поймаешь его и приведёшь к нам. А уж мы тебе потом щедро заплатим.
Вот тебе и простодушный, наивный медведь.
Такого простого в своей гениальности решения их проблемы Гризельда почему-то не сумела увидеть сама. Это, конечно, больно укололо по самолюбию женщины, но не то чтобы слишком.
— И даже одолжим твою любимую приманку! — окончательно добил заинтересованно поднявшего бровь Охотника их товарищ, указав на одну из клеток, в которой мелькнул тускло-белый силуэт.
— Это всё, что они нам оставили после вчерашнего набега, — пояснил Чагатай-хан.
— Самка? — уточнил окинувший дракона взглядом Гриммель. — Хм…
— Ну что? — протянул Рагнар. — Договорились, старина?
В этот миг укрощаемый их солдатами Громорог сорвался с цепи и, разъяренный, бросился на ближайших увиденных им людей — Предводителей и Охотника.
— Гриммель! Берегись! — предупреждающе крикнул Чагатай, кинувшийся в сторону, как и остальные.
Мужчина и бровью не повёл, неуловимо плавным, но быстрым движением достал арбалет и выстрелил в упор.
Сердце Гризельды беспокойно сжалось — доводилось ей видеть размазанных Громорогами неудачников, и могла она с уверенностью сказать, что аппетитного в таким зрелище мало.
Ещё дышащая туша твари остановилась в метре от невозмутимого Охотника.
— В конце концов этот… юнец отдаст мне Ночную Фурию. Никакой он не Покоритель — всего лишь мальчишка.
Значение этих слов навсегда осталось загадкой для женщины.
***
Когда в воздухе раздался знакомый, но уже давно ставший привычным, свист, люди даже не обратили внимания, и только Мирослава нахмурилась — такого развития событий не предсказывали ей Вероятности.
Ведь это не мог быть Венту — вот он, сидел рядом, пытался разобраться в происходящем.
А оно было даже более, чем просто странным.
На главную площадь поселения приземлился словно бы сгусток первозданной тьмы. И только теперь все присутствующие там заметили его.
И замерли в ужасе.
Не ставший привычным и даже немного родным Венту гордо возвышался над людьми. Не Ночное Сияние.
Ночная Фурия.
Злобное Порождение Молнии и Самой Смерти.
Дракон свысока наблюдал за всеми шевелениями людей, прекрасно зная — его не тронут.
Видящая не позволит.
А она и не позволила.
Вскинув руку в жесте, призывавшем к сохранению спокойствия, она невозмутимо подошла к внезапному гостю. За нею на расстоянии шага следовал Венту.
Фурия в приветственном жесте склонила голову, причем, это было более чем очевидно, хотя оттого не менее удивительно, одновременно и человеку, и Ночному Сиянию.
— Да будет мирным небо твоё, мудрая Видящая. Да будет милосердным ветер, доблестный Хранитель.
Ритуальная фраза сразу показала, если не все, то очень многие намерения прибывшего.
Официальный визит.
— Да будут благосклонны к тебе и Королю твоему Небесные Странники, Дитя Ночи, — отозвалась в том же стиле Мирослава. — Для чего ты прибыл сюда?
— Наш Владыка желает встретиться с тобой, Видящая.
Пока шёл неспешный обмен любезностями и изложения сути вопроса, приведшего гордого дракона к людям, Венту переваривал событие.
Ночная Фурия отнеслась к нему, как к равному.
Ни словом, ни взглядом собрат не выразил испытываемой брезгливости или отвращения, которое привык замечать в глазах Чистокровных Ночное Сияние.
Только вежливый интерес и какое-то странное выражение, похожее почему-то на уважение.
— Что это было?! — подскочил к сестре Радмир, когда неожиданный гость неуловимо-быстрым движением рванул в небо.
Его восклик выразил настроения всего народа.
— Приглашение, — все столь же невозмутимо ответила Мирослава.
— От кого?
— От Покорителя Драконов.
***
Мала поджала губы.
Всё рушилось, всё ломалось. С момента битвы на Олухе Охотники более не донимали Кальдеру Кей и владения их племени, но от этого не становилось легче.
Ощущать себя зависимой от другого было непривычно и, надо сказать, весьма неприятно.