В запале девушка даже не заметила, как назвал её Аран, а ведь если бы разобрала его слова — непременно как-нибудь отреагировала бы.
— Нет, Мастер!
— Сатин, — оборвал властно её Аран, призывая очнуться и понять до конца, что он — не безобидный овечий пастух или рыбак. — Вспомни, сколько мною было пролито крови. И скольких смертей я мог бы избежать.
Не подействовало.
Она опять просто пропустила его слова мимо ушей!
Вот упрямая!
— Не корите себя, Мастер! Вы точно не виноваты в глупости и зашоренности людей.
Слова Сатин немного, но утешили, — не звучали они повторением где-то прочитанного высказывания или просто чьих-то слов, это было ею придуманные слова, и, надо думать, ею полностью осознаваемые.
Действительно, не девчонка сопливая уже.
Понимала она, может, и меньше его, и то — не факт, но уже точно — немало.
— Хотелось бы верить, — ответил Аран, растеряв весь появившийся было запал.
— Вы — величайший из людей, которых мне довелось увидеть, — попыталась поставить точку Сатин.
Тщетно.
— А человек ли вообще?
— Да какая разница?! — возмутилась девушка, вконец выведенная им из себя. — Вы на своём месте, а мнение чужаков не должно вас касаться. Пусть они хранят его при себе.
— Будь по-твоему, — примирительно сказал Аран.
И вновь повисла тишина.
Сатин столь же нагло, что и её Мастер не так давно, заняла своё место на его плече и ушла куда-то в свои мысли, ход которых ни предугадать, ни уж тем более проследить было совершенно невозможно.
Аран тоже задумался, пытаясь вспомнить, что же он хотел сказать или показать Ученице.
— Ах да… Точно! — вспомнил наконец молодой Король.
— Что такое? — вскочила опять девушка, кажется, умудрившаяся задремать. — Мастер..?
А тот порылся в одном из больших своих карманов и достал аккуратно свёрнутый листок с каким-то рисунком.
Сатин развернула его и молча уставилась на то, что там было изображено.
А там была она.
То, как она сидела и читала книгу, как раз в этом месте, под этим самым деревом, под которым они сейчас находились, причём видно по одежде — сейчас.
Совсем недавно.
Неужели Мастер был здесь так долго, что успел нарисовать её?
Неужели он просто стоял и… наблюдал?
Не подходя.
— Вот, — застенчиво, что было так не свойственно известному всем Владыке, но порою мелькало в добром и таком домашнем Аране, пробормотал он. — Ты так красиво сидела, что я был просто обязан это нарисовать.
Сатин продолжила заворожённо смотреть на линии, выведенные тонким уголёчком, который, она это знала наверняка, её мастер носил всегда с собой, никогда с ним не расставаясь.
— Спасибо… — тихо выдохнула она.
И решилась.
Её чуть пухлые губы на мгновение коснулись его гладко выбритой щеки, и Сатин, вскочив, испуганной ланью бросилась в лес, прочь от Мастера, не понимая, что на неё нашло.
— И что это было? — озадаченно пробормотал Аран, задумчиво смотря вслед стремительно исчезавшей в лесу Ученице.
***
Когда она сумела всё-таки вынырнуть из непроглядной черноты и выяснила, что оказалась единственной из всего экипажа их корабля, кто сумел спастись в том ужасном шторме, она была совершенно спокойна.
Радости от собственного выживания не было.
Удивление было, да.
Но то, что Боги, по всей видимости, решили дать ей самый последний шанс, больше настораживало, чем внушало надежду или хотя бы самое маленькое утешение.
Вопрос той самой женщины, которую Астрид увидела сразу после своего пробуждения, не удивил девушку — та была готова к подобному, внутренне ожидая его.
Но что-то в глазах этой самой Малы напрягало.
Её словно взвешивали на весах полезности, измеряя, можно было ли из положения, в котором оказалась Хофферсон, получить Кальдере Кей хоть какую-то выгоду, или стоило выкинуть воительницу, не став тратить на неё лекарственные снадобья.
— Моё имя — Астрид Хофферсон. Родом я с острова Олух. Вместе со своим отрядом мы, по заданию нашего Вождя, искали одно место.
Что-то во взгляде Королевы мелькнуло непонятное, странное.
И неприятное.