Чтобы, подобно замыслам Драго Блудвиста, захватить мир? А того самого он устранил как возможного… да нет, вполне себе реального конкурента?
Нет, не складывалось.
Помня, сколько драконов было в подчинении у Драго, прибавляя к тому числу ещё и драконов, что жили когда-то за Проклятым Проливом, и предполагая, что у Покорителя изначально уже сколько-то было… можно с уверенностью заявить, что тогда, будь власть над всем миром его целью, он уже достиг бы её.
Кровью и огнём, да, но — достиг бы.
А он сидел тихо и мирно.
Может, мирная жизнь и была той самой целью загадочного Покорителя Драконов, Всадника Ночной Фурии?
Спокойное существование бок о бок с его ручными тварями, которых, чего нельзя было не признать, он держал в узде, ведь за прошедшие года нападений этих тварей на острова не было ни разу.
Но чего в этом было плохого?
Приказы должны были выполняться, а не обсуждаться, конечно, но Астрид с горечью понимала, что не драконье гнездо искал её вождь, а лично Чёрного Воина.
И цель его была — убийство.
Смерть Покорителя Драконов и только его.
Но в случае гибели своего Всадника, Ночная Фурия наверняка взбесится, а вместе с нею и остальная стая, и уже некому к тому моменту будет понукать ими и сдерживать их буйный, кровожадный нрав.
И вновь польётся реками кровь.
Снова вороны жирными будут.
Новый виток извечной войны сулил стать результатом исполнения приказа Стоика, результатом исполнения его мечты-цели.
И это было кошмарно.
Не легко быть воином.
Ведь выбора у неё не было.
И потому Астрид, несмотря на собственную скуку, наслаждалась подаренными ей свыше днями отдыха перед новыми бесконечно одинаковыми днями борьбы за жизнь.
За свою и за чужую.
Люди же на Кальдере Кей относились к ней с подозрением, в открытую каждым своим жестом выказывая своё к ней недоверие, неодобрение по отношению к решению Королевы оставить чужачку на их острове, пусть это было и временно.
Особенно косилась на Астрид черноволосая девица, воительница, которую, кажется, звали Кирой.
Та, говорили, из-за каких-то Драконьих Налётчиков брата младшего потеряла, и теперь всех, кто хоть как-то относился к тем, кто воевал с крылатыми тварями, ненавидела люто.
В общем, отношение к Астрид было на грани откровенной ненависти и вредительства со стороны племени.
Но это не было удивительным.
В конце концов Астрид была довольно знаменитой Убийцей Драконов.
Но всё разбилось в одно мгновение, когда к ней неожиданно подошел Фрок и передал, что Королева велела явиться к ней.
Разрушилось вместе со словами Малы.
— Готовься, Астрид.
Пришел конец её миру и покою.
— Видишь ту точку у горизонта? — в ответ на вопросительный взгляд указала рукой Мала куда-то.
Астрид пригляделась в ту часть неба и действительно увидела какой-то маленький крылатый силуэт.
Но ведь не обязательно это был Покоритель Драконов!
Столько времени его не было, и теперь обязательно сегодня он должен был заявиться?
Вообще, этот самый Аран, хоть и обещался прибыть на Кальдеру Кей примерно, как упоминала Мала, через несколько дней после того шторма, но неожиданно оказался слишком занят, и прислал письмо маленьким дракончиком, которого Королева назвала Ночной жутью.
В письме тот извинился за то, что не сумел вовремя посетить свою союзницу (эх он, не знавший о предательстве Малы… то же вот, союзница, с Олуха, что ли, пример взявшая?), и сообщал, что залетит к концу луны, как только разберется с внезапно возникшими делами.
После того письма Мала долго ругалась, срывала своё плохое настроение на подчиненных, всячески показывая, как достал её наглый мальчишка, практически заставивший её когда-то принять вассалитет.
По словам Королевы — после того, как их Великий Защитник ушёл в вечность, научив своего детёныша справляться с его обязанностями, они оказались слишком беззащитны, ведь тот дракон был не просто хранителем племени и всего острова — Королём его драконов, и птенец претендовать на это гордое звание ну никак не мог.
Если честно, Астрид даже стало немного жаль Покорителя Драконов — предательство всегда было неприятным событием.
— Да, вижу, но…
— Это он, — отрезала Королева.
— С чего вы взяли? Ведь драконы постоянно мелькают на горизонте.
Это была самая настоящая правда — за эти недели девушка привыкла, что на горизонте могли периодически появляться столь знакомые по её бурной юности и не менее «веселому» детству силуэты, которые, в отличие от героев её милых воспоминаний, нападать не спешили.