— Ну что, нашла ты последнюю Фурию? — спросил Хозяин.
Она сжалась вся, но взгляд отвести не смела, только кивнула, подтверждая, что да, нашла, но лучше бы не находила, на самом деле.
Тогда мужчина чуть улыбнувшись, холодно и жестоко, совсем как Кровавый Владыка, подошёл к ней и коснулся её лба, врываясь в разум подобно ледяному кинжалу, просматривая её воспоминания.
Ему было не важно, насколько больно было ей.
Главное — результат.
— Вот оно что… — прошептал довольно её Хозяин.
***
Мирослава, качая головой, вспоминала, как ещё вчера с тревогой всматривалась в небо, силясь заметить в нём тревожную чёрную точку, которой поначалу казался Драконий Владыка.
— Ты боишься его? — отвлёк её от мыслей тогда обеспокоенный голос Радмира.
Девушка задумалась.
Боялась ли она Арана?
Скорее всё-таки нет, ведь лично ей он не мог сделать ничего, ибо Видящие и их Хранители были во все времена неприкосновенными, но вот причинить вред Берсеркам в порыве гнева он мог, а это было… нежелательно.
— Опасаюсь, — честно признала она.
— Почему?
Мирослава ответила не сразу, пытаясь подобрать слова.
— Ты… поймёшь, когда увидишь его, — ответила она, наконец. — Я не могу это описать. Таких слов нет.
— Ты уверена, что мы должны заключать с ним союз? — вступил в разговор неожиданно оказавшийся за спинами брата и сестры Дагур, тоже с тревогой всматривавшийся в небо.
— Только так, — покачала головой девушка. — Скоро случится страшное, и он будет действовать только по принципу «кто не с нами — тот против нас».
— Ого.
Кажется, это впечатлило Дагура.
Псих.
— Тебе понравится Аран, — улыбнулась приободряющее Мирослава своему Вождю. — Вы в чём-то похожи.
Но изначально всё пошло не так.
Точек оказалось две.
Аран прибыл к Берсеркам вместе со своим младшим братом, гордо восседавшим на ещё одной Ночной Фурии, обладающей удивительно проницательными глазами цвета солнца, и люди приняли к сведению — сын Стоика жив, здоров и неплохо себя чувствовал, по всей видимости.
И он не боялся поворачиваться спиной к дракону.
К Фурии.
И Тагуш, как называл этого Сына Ночи мальчик, был послушен Магни, пусть это была лишь демонстрация, ведь мысленно именно дракон советовал ребёнку, как лучше поступить в той или иной ситуации, как себя вести и что лучше сказать, наглядно всё показывая и растолковывая, почему, зачем и как.
Фурия-нянька.
Очаровательно.
Зато Тагуш очень почтительно поклонился и Венту, как Хранителю, и самой Мирославе, как Видящей, не выразив ни словом, ни жестом пренебрежения или, Небо упаси, брезгливости.
Он, явно опытный и знающий, на равных разговаривал с любопытным мальчиком.
И это было очень показательно.
А уж когда Магни увидел Дагур… Эту картину надо было запечатлеть в веках!
Друзья не посмотрели ни на то, что мужчина в отцы мальчишке годился, ни на то, что все они тут собрались для важных, решавших судьбы народов, переговоров, и радовались неожиданной для Берсерка встрече оба, как дети малые.
И обсуждали какие-то свои дела.
Всё-таки неопределённость в судьбе сына возлюбленной тяготила Дагура, пусть он и старался не показывать этого, но от Мирославы нельзя было ничего скрыть.
Свою способность видеть людские души словно насквозь она только развивала с годами.
Не просто так же её Видящей называли.
Но ещё более шокирующим для психики её вождя был момент, когда Аран откинул на плечи капюшон и поприветствовал Дагура.
Тот узнал в нём Иккинга моментально.
В отличие от любого другого человека, с которыми были знакомы и Иккинг, и Аран, Дагур с пониманием отнёсся к объяснению о том, что, собственно, сына Стоика тут уже давно не было, а был только Брат Фурии.
И к смене имени.
И ко всем действиям, направленным против Охотников на драконов.