И как выкрутится теперь?
Что предпримет?
Что сотворит…?
Океан будто закипел, и огромная, гораздо больше чем в самый лютый шторм, волна поднялась, двигаясь против обыкновения от берега и к кораблям, которые смела за считанные секунды, сталкивая их друг с другом, играясь ими, словно щепками, погребая их навсегда в морской бездне.
Время замедлилось.
Никто не шевелился, только драконы испуганно поднялись чуть выше.
Когда поверхность воды успокоилась, на ней не было ни одного корабля — только то там, то тут виднелись обломки досок и мачт сцеплявшимися к ним людьми, да созданные парочкой уцелевших магов моды льдин, на которые те затаскивали раненых, но ещё живых товарищей.
Ещё.
Пока что.
В том, что этот удар — не последний, можно было не сомневаться, но нельзя было отрицать то, что именно поэтому нужно было бить по Теням сейчас.
Ведь такое… так убить за раз тысячи человек, не устав при этом, не вымотавшись, не потеряв свою скорость и сноровку было просто невозможно для человека.
Для не-человека — тоже.
***
То, что он сейчас сотворил было уже выше дозволенного, выше человеческих способностей, даже разделённых с тринадцатью учениками, и это было даже не чудо — это была сотворённая их… его, его! Руками катастрофа, великая трагедия, скорбеть по жертвам которой он не будет.
Что-то в нём оборвалось в тот миг, когда стоя перед отцом без маски и шлема, он понял, что тот Иккинга не узнал.
Не признал.
Послал гореть в Бездну, что, собственно, было вполне естественно и даже в коей-то степени правильно.
Для человеческой логики.
Для человека.
Ненависти к родителю не было — была непонятно откуда взявшаяся печаль, наполнявшая разрывавшую сердце и душу на кусочки пустоту, и только тонкие пальчики Миры, вцепившиеся в его руку, будто говорившие: нет, не один — прорвёмся.
Так что же мучило тогда Иккинга?
Что не давало ему покоя?
Парень прекрасно знал о том, что практически обрёк себя, пропуская всю те тёмную, злую Аши сквозь себя, и ученики, включая даже Миру, лишь добавляли свою собственную энергию и ту, что успевали черпать из окружавшего их мира, отдавали ему всё, что он сделал всё за них.
И вину взял на себя.
Так было нельзя.
На самом деле, то, что он совершил, граничило с жертвоприношением.
Как бы то ни было удивительно, смерть отдельно взятого Разумного, да и вообще любого живого как оказалось, действительно была неплохим источником энергии, высвобождавшейся в миг разрыва уз, что держали вместе Разум, Тело и Душу, но шла эта Аши не мифическим Владыкам, богам и прочим дьяволам, а конкретному разумному — жрецу, что-то самое жертвоприношение совершал.
Потому они были так распространены на юго-западных землях.
Потому боги — чушь, как и их Дары.
И именно тем был отвратителен, но действенен способ, к котором только что прибёг Иккинг — энергией от смерти части людей от смёл волной по его воле взбушевавшегося моря остальных людей.
Смерть ради смерти.
Отвратительно.
***
Повинуясь жесту руки предателя, его Змеевики с всадниками на спинах помчались в сторону Чёрного Острова, чтобы ответить Теням тем же, на что их воины обычно обрекали уничтожаемые ими народы.
Некогда цветущая деревня горела, и пламя вздымалось к самому небу.
Злую шутку сыграли Синие Шипы, обратив драконов против тех, кто их, вообще-то, обычно защищал, зная, что Тени не были обучены убивать крылатых.
Не садами теперь пахло — горький дым застилал глаза.
И драконы Чёрного Острова защищались изо всех сил, зная, что деревня — последний рубеж, ведь дальше была только долина, где были их пары и дети, все те, кто не мог или не был способен защитить себя сам от нападения себе подобных.
Люди тоже сражались отчаянно — они знали, что после того, что совершил их Король, пощады им можно было не ждать.
Шипы пленных не стали бы брать.