— А что король?
— Элероссэ слишком верит в милость Эру и Валар. Конечно, у него есть для этого основания — он с детства был окружен чудесами, начиная от истории семьи, и заканчивая тем, что два бесноватых принца вернулись в разум, встретив их с братом. Он считает, что если попросить Эру о милости, она будет… к нему — может быть. Но на других-то особое благоволение не распространяется!
— Немногие это понимают.
— Люди… впрочем, это и нам свойственно. Считать, что все обойдется, а потом удивляться, что не обошлось. Первую жену Финвэ не одобряли, но молчали из уважения к королю, и полагая, что у Валар все под контролем. Как оказалось, не все. Ты удивлена?
— Конечно… и почему вы, наставница, не говорили мне об этом раньше? — ведьме и впрямь было интересно.
— Не в моих привычках выставлять свое личное мнение на всеобщее обозрение. Да и потом… вы, люди, слишком податливы для тех, кому верите. Когда я взялась учить тебя, я решила передать тебе знания, а не вложить в твою душу свои мысли. Теперь же, хоть ты и уважаешь меня, но тебе уже не грозит стать моим отражением.
— Благодарю, — Морэндис склонила голову, принимая своеобразное выражение заботы от древней нолдэ.
Эльфийка улыбнулась ей.
— И все же, как ты смогла нарисовать Менельтарму, ни разу ее не видев?
— Я… увидела во сне.
— Не хочешь говорить?
Женщина пожала плечами — традиции ее семьи запрещали раскрывать секреты предвиденья. Наставница понимающе кивнула, признавая право на тайны.
— Возможно, это был отголосок осанвэ. Она воистину прекрасна, и я часто любуюсь ею. Мечтаю когда-нибудь подняться на вершину, но там такие склоны… а король часто лазает там совершенно без страха.
— Это кровь Беорингов. Берен с детства был мастер в том, чтоб пролезть там, где другие сворачивали шеи.
— Это правда — я видела его в Нарготронде.
Две женщины помолчали, глядя в окно. Нолдэ размышляла о том, что все же не зря выбрала жизнь среди людей, а не возвращение в Валинор — пусть там, среди своих, жить было бы приятнее и проще, но здесь, среди этого народа — столько всего интересного…
Тайны всегда манили ее. Тайны, таящиеся в темноте. Страшные тайны. А дом эльдар был слишком прозрачен и светел… и даже история с темными эльдар на ее взгляд на страшную тайну не тянула — так, небольшой секрет, о котором не принято вспоминать…
Была ли это порча Моргота? Айвиэль сомневалась. Она была среди тех, кто слушал Темного Валу, и видела разницу между тем хрупким кружевом мечтаний, изящно унизанным каплями боли, которое ткали слова Ах-энн — и тем пятном, которое жило в ее душе. Стремлением к страху. Желанием войти во мрак.
Во Тьме Мелькора сияли звезды — во тьме ее души таились клыки и когти хищников. Потому она и не приняла сторону Темного, хотя когда-то всерьез раздумывала над этим. Какой смысл менять то, что есть, на то, к чему не испытываешь склонности? Вдохновенный мечтатель не дал бы ей того, к чему она стремилась.
Она отыскала это сама.
Мрак, таящийся в душах людей… их обычаи… их склонности… их тайны. На первый взгляд они казались простым народом, но лишь на первый взгляд — так зеленая лужайка оказывается глубокой трясиной. Так невзрачное маленькое растение имеет корень почти в человеческий рост.
И когда она осознала это, ей почти неодолимо захотелось откопать этот корень. Погрузиться в эту трясину. Она по крупице ловила тайны людей, с удивлением понимая порой: ей лишь позволяют увидеть. Приоткрывают, словно занавесь на окне.
Среди людей она нашла смысл и применение мраку в своей душе. И это было, как ни странно, целительство… но не такое, которому обучали Ирмо и Эстэ. Тела эльдар в сравнении с телами людей были словно мраморная статуя в сравнении с деревом. Дерево может расти искривленным, может страдать от гнили и вредителей. Гангрена, опухоли, гнойники… паразиты…
О, благородное и чистое целительство эльдар! И тяжелая, грязная работа хирурга…
А уж тех, на ком можно было отрабатывать навыки, среди людей всегда хватало.