И зеленоватый прозрачный кристалл, похожий на льдинку, заманчиво мерцающий… резко отвернувшись, она так и не смогла заставить себя разжать руку. Стараясь не смотреть, песком оттерла грязь, после, как смогла, привела себя в порядок.
«Скажу тетушке, что сорвалась с тропы».
А после, точно вспомнив о чем-то, снова взглянула на свою находку, по-прежнему зажатую в кулаке.
Толкнуло в виски, тесным обручем легло на лоб… качнулся мир, на миг меняясь — не берег моря, подножие черных скал, три стройных башни… и тут же — другие горы, снежная равнина, лёд и звездный свет…
Придя в себя, она обнаружила, что сидит, прижимая ко лбу кулак с зажатым камнем. Плохо… надо рассказать тетушке…
Нет.
Почему? Она почувствовала себя сбитой с толку.
Нельзя. Враги…
Кто? Тетушка?
Швырнуло виденьями — точно листьями в лицо. Лица-лица-лица, знакомые, но чужие, тетушка, дедушка, бабушка Дайгрет, госпожа Айвиэль — печать гнева, мертвящий свет — Зло должно быть уничтожено…
Нет, это невыносимо… не думать, не думать, не думать об этом.
Надо вернуться. Надо домой. Это бред, такое бывает у людей. Она просто заболела… она…
Она задохнулась, внезапно поняв, что забыла свое имя.
========== Часть 8 ==========
— Что с тобой, дитя? — мягко обращается к ней высокий златоволосый эльда. Ваниа — подсказывает память.
— Ничего страшного, светлый господин, — бормочет она. — Я споткнулась на тропе и только немного ушиблась.
— Правда? Ты выглядишь… плохо, — ваниа действительно встревожен, а еще — очень молод, внезапно понимает она. Он взволнован так по-детски, будто боится совершить ошибку, оказавшись среди взрослых.
«И вот его ты считаешь врагом?» — мысленно спрашивает она у самой себя, вновь получая в ответ видение строя закованных в серебряную броню прекрасных и безжалостных рыцарей Валинора.
— Досадно, что испачкала платье. Все хорошо, правда, — она улыбается, досадуя на то, что решила все же вернуться. Тетушка и ее гости могут проявить слишком утомительное любопытство. Следовало бы пройтись по берегу до Кипящих Ключей, там можно было бы постирать одежду и переночевать… так нет же. Служители Единого по соседству — ужас, кошмар…
Кошмар.
«Не надо…» — мысленно шепчет она. Кошмар дышит в спину соленым запахом свежей крови, слепит отблесками огня…
Не надо сейчас.
В доме ей выделена малая клетушка — лавка для сна и большой короб для вещей и одежды. Там можно было обмыться над лоханью и припрятать грязное платье, пока не выдастся время его постирать.
Она пыталась успокоиться, повторяя привычные действия: обтерла грязь, расчесала и переплела волосы. И прилегла на лавку — просто отдохнуть, всего на миг прикрыть уставшие глаза… и вновь, словно в полынью, провалилась в чужую память. Память, которой было слишком много, чтобы десятилетняя девочка могла остаться собой.
Но и остаться прежней она не могла. Она, пережившая собственную смерть и гибель всего, что было ей дорого, не могла остаться такой, какой была Ахтэнэ, какой была Элхэ…
Она знала, что изменилась. Но это не волновало ее — так же, как девочку Литиэль не интересовали игры и чаянья детей из деревни у моря. Она лежала, прикрыв глаза, отстраненно размышляя о том, что же ей теперь делать. Как жить — здесь, в племени врагов своего народа, как улыбаться, слушая их предания и песни, как соглашаться, когда того, кого она любила, называют Морготом, когда…