— И еще знаки… один сведущий человек помогал.
— Вот пусть этот сведущий человек помогает и дальше, — Литиэль отставила чашку, поднялась, отошла от окна. — И те обряды, которые вы творите над новыми сестрами… сейчас становится принято «представлять детей Единому» — тех, кто был представлен, не принимайте к себе и не посвящайте в свои тайны, и не проводите над ними ритуалов. Поскольку вы никак не сможете узнать, простая ли птица сидит за окном вашей кельи, или… не простая.
— Но как же тогда нам быть? Нас ведь и так очень мало! Воровать младенцев, что ли?
— А разве я не говорила тебе однажды, что тебе следует сделать? Завести детей. Знаю, знаю, это не очень согласуется со служением, но это простой и безопасный выход. Более того — это условие.
— Условие чего?
— Благополучного существования всего народа эдайн. Ваша община нужна — я бы сказала, нужна даже больше, чем ведьмы и Мудрые, и именно вы станете в конце концов истинной кастой жречества. С вас никто не спросит, вас будут почитать и слушать…
— И ради чего?
— Ради детей, — Литиэль улыбнулась. Горлинка уже давно научилась не вздрагивать, видя эту специальную «железную» усмешку. — Тебе не кажется, что четыре наследника — это слишком много? Убивать лишних нельзя — эта кровь драгоценна, она должна сохраниться, но отдать их в семьи князей? Нет, это глупо и недальновидно.
— Ты хочешь, чтобы мы приняли их в общину?
— И не просто приняли, — подтвердила догадку Литиэль. — Они должны быть воспитаны так, чтобы к ним даже мысли не забрело поискать приключений в городе Короля. Пусть станут менестрелями, ювелирами, ткачами, целителями, плотниками или рыбаками — хоть кем, да пусть хоть всю жизнь бездельничают — лишь бы не лезли на трон. В идеале о них вообще должны забыть — пусть останется отметка в хрониках, и больше ничего. А об их детях — тем более. Ведите строгий учет в своих тайных книгах — все трое должны если не создать семьи, то хотя бы иметь детей, и эти дети должны остаться в общине, никаких отдач на воспитание сколь угодно достойным людям. Я еще распишу подробно, как следует их сводить…
— Ты хочешь разводить эльфинитов, как породистых щенков?
— Скажи сейчас, что это кощунство — вместе посмеемся. Я же не предлагаю поить их зельями, — проворчала женщина, кажется, искренне не понявшая, что удивило ее собеседницу. А Горлинка думала, что для того, что предложила Литиэль, нужно какое-то новое, особое слово — пусть сестры и сами были горазды решить проблемы спорным путем, но никто еще не говорил о явно скверных делах так деловито и равнодушно.
— Ты полагаешь это скверным? — Литиэль вздохнула. — Почему? Обычное сводничество, что плохого в том, что двум парням и девчонке устроят судьбу? В общине они смогут быть счастливы — в отличие от двора в Арминалете.
— Если так смотреть…
— Вот так и смотри. Они, дети королевской крови — ключи ко многим дверям, которые не открыть простым людям, чем больше их станет — тем лучше. И эти ключи должны быть нашими.
— Что ж, с этим понятно, — согласилась Горлинка. — План ясен, сидеть тихо и воспитывать детишек… а что будешь делать ты?
— Искать… — Литиэль пожала плечами. — Искать силы себе и людям.
— Ты веришь, что найдется такая сила в нашем мире, что после победы Света стал полностью подвластен Валар?
— Я это знаю. И неужели ты думаешь, что за пределами Арды нечего искать? Надо будет — и туда наведаюсь, — с удовольствием сказала Литиэль, глядя на Горлинку, удивленно раскрывшую рот.
И рассмеялась — сухим, леденящим смехом.
***
Мягкой поземкой, стужей стелется вечной Зимы молва-метелица,
Снова колеса шарманки вертятся да все противусолонь.
Поздно искать ростки раскаянья, ты уничтожил себя нечаянно,
Зову внемля души неприкаянной бросил себя в огонь.
А позади вода текучая точит и гнет свою излучину,
В смерти - не до святынь.
Висельник-ангел из тучи свесился, дико хохочет обрывок Месяца,
Звезды в блажном хороводе бесятся,
Ярче, Звезда Полынь!