Та только пожала плечами, уселась на журнальный столик и, отдыхая от непривычной спешки, сразу же закрыла глаза.
– Одежники, – вот и все, что она сказала.
Лизхен тем временем расположилась на диванчике возле кресла Пурити и уткнулась взглядом в пол. Бедное дитя словно бы перешло в режим ожидания.
– При чем здесь одежники, Ниллиам?
Нини протянула матери ягодку малины, все еще не открывая глаз и пребывая как бы в полудреме.
– Они не могли ее найти. Одежники. И я сказала им, где ее искать. Ноно. Я помощница.
– И где же, по твоему мнению, одежникам следовало искать твою сестру, Ниллиам?
«Мальва Лейбович пытается найти смысл в бессмыслице», – подумала Пурити.
Этот самый момент и избрала Ноно, чтобы впорхнуть в комнату через широкие двойные двери подобно желтому облачку; она едва не споткнулась о собственный зонтик, когда на бегу залюбовалась своими ногтями.
– Я ничего не пропустила? – поинтересовалась она у библиотечных полок, склонив голову набок в явном священном ужасе перед тем, что ее окружает одновременно столько книг, да еще с этаким количеством этих глупых страниц. – Я слышала тревогу.
– Вот ты где! – Мальва Лейбович ткнула костяной трубкой в сторону дверей. – Еще одна порожденная мной ошибка природы. Иди сюда и сядь рядом с сестрой, чтобы я могла видеть вас обеих. Садись, кому говорят!
Ноно озадаченно посмотрела на Нини, дремлющую на ее импровизированном насесте.
– Это на журнальный столик, что ли?
Леди Лейбович закрыла лицо ладонью и ткнула мундштуком трубки туда, где уже сидели неподвижные, словно фигуры на портрете, Лизхен и Пурити.
– Опусти свой зад на эту софу, Нонетта. Рядом с Елизаветой. И, пожалуйста, постарайся не тревожить свою скорбящую подругу. Представь себе, что ты – банановое дерево, уж это-то с твоим эмоциональным диапазоном не должно для тебя составить труда. К тому же, во имя мертвых богов, ты зачем-то вырядилась вполне соответствующим образом для этой роли.
– Банан? – нахмурилась Ноно. – Мамочка, этот цвет называется канареечным.
И все же она подчинилась приказу леди Мальвы и, устроившись рядом с Лизхен, приобняла ее за плечи. Та даже не подняла взгляда, лишь прикусила губу, потерявшись в лишенном всяких мыслей трансе. Ноно устроила зонтик между ног так, как старик держал бы свою трость.
Нини как будто проснулась и даже прикурила тонкую коричневую сигаретку от зажигалки, встроенной в резной рог, установленный на ее столике-насесте; сделав затяжку, девушка попыталась напустить на себя задумчивый вид. Во всяком случае, так показалось Пурити.
– Это канареечный, знаешь ли, – произнесла Нини, не обращаясь ни к кому конкретно.
– Леди Лейбович? – Пурити рискнула попытаться быть хоть капельку полезной. – Вы уже слышали о кровавой бойне в птичнике?
Мальва посмотрела на нее со странным смешением признательности и грусти.
«Бедная женщина, – подумалось Пурити, – она не сможет добиться от этих юных дам никакой осмысленности».
Леди Мальва, определенно терзавшаяся теми же мыслями, покачала головой.
– Нет… нет, Пурити Клу, еще не слышала. Прошу, просвети меня.
Набрав в легкие воздуха, Пурити постаралась как можно более подробно описать место резни, разумеется не пытаясь рассказывать о своих предположениях и тем более не упоминая Кайена-Убийцу.
– Тревога испугала меня, и я решила – теперь-то я сама понимаю, как это глупо, – что убежище для птиц сможет защитить и меня. Но там я наткнулась на дюжину мертвых преторианцев и еще столько же слуг.
– Хочешь сказать, мисс Клу, – глаза леди Мальвы сузились, – что если мы с тобой сейчас отправимся на птичий двор, то увидим там не менее двух дюжин мертвых тел?
Пурити помедлила.
– В общем, да, госпожа. Хотя я не пересчитывала трупы с абсолютной точностью, если вы о…