Сесстри подалась вперед и ногой сбросила одну из своих книг за борт баржи.
– Сказала же тебе, – произнесла розоволосая, прежде чем вернуться к своему чтению; поза ее казалась непринужденной, хотя воняло от нее сейчас, как от мусорной шаланды.
Старый матрос широко развел руками и провозгласил:
– Мистический делирий, безумная страсть!
Капитан Боул кивнула в его сторону:
– Старина Уолтер присутствовал при этом. Мы отвезли тебя в Ля Джокондетт менее чем три ночи назад.
– А, ну спасибо вам за это. Это мне очень… помогло?
Сесстри скорчила гримасу.
– Ты не злишься? – спросила Боул. – Не оскорблен? Не жаждешь мести?
– Приятно познакомиться, Уолтер. – Купер принял ладонь старого безумца и от всей души пожал ее, прежде чем ответить капитану: – Нет, капитан Боул. Мирам приходит конец. Или что-то вроде того. То, что вы были причастны к моему похищению… Что ж, что было, то прошло да быльем поросло.
Боул как-то двусмысленно качнула головой.
Старик одарил Купера заговорщической улыбкой, а в глазах его отражалось желтое пламя факела.
– Делю я полуночные оргии с юными и танцую я с теми, кто танцует, да пью с теми, кто пьет.
– Звучит неплохо. Кого-то цитируешь? – спросил Купер; во всяком случае, ему показалось, что это цитата.
Уолтер выпятил грудь:
– Слова моей книги – ничто, но суть ее – все.
Купер, все еще переполняемый удивительным весельем, защищающим его психику, похлопал старика по спине – Уолтер оказался куда более крепким парнем, чем предполагали его костлявые запястья и плечи.
– Тебе стоит издать ее, Уолт.
Уолтер захихикал и с каким-то особым наслаждением вонзил свой шест в воду.
– Я все ищу что-то, да так и не нахожу, хотя и старательно искал весь долгий год, напевая подлинную песню мятущейся души.
С той стороны, где сидел Никсон, донесся глумливый смешок.
– Вы оба педики с Восточного побережья, – вздохнул как бы между прочим неребенок, кивнув на старика. – Вот только он хотя бы знаменит.
Купер внимательно посмотрел на безумца и сместил фокус зрения так, как недавно научился. Под красной цыплячьей кожей шеи Уолтера он увидел имязнак – потертую папку со звездой на обложке и зажатыми между листами пучками травы. Символ потянул за неожиданную ниточку, и Купер, не обращая внимания на то, как Никсон швыряет камушки в воду, вдруг понял, что знает, кто такой этот иссушенный матрос.
– Уолт… – восхищенно и едва слышно произнес Купер. Из глубин воспоминаний об уроках литературы всплыл образ. – Ты ведь уже издавался, верно?
Уолтер с энтузиазмом тряхнул головой:
– И я покажу, что ничего нет прекраснее смерти[45].
Купер поднял голову – его взгляд привлекли черные фигуры, стремительно проносящиеся над зданиями. Капитан Боул выдала несколько замысловатых ругательств, заставивших бы покраснеть даже шанхайского матроса.