Испытания проходили в конце весны, и, казалось, нет ничего страшнее, чем не сдать ту или иную дисциплину. За фолиант по древним рунам мы со старшими послушницами чуть не передрались даже. Казалось, наступил самый тяжкий период жизни ‒ целый месяц сплошных экзаменаций по всем предметам, которые мы ‒ старшие послушницы ‒ изучали в процессе пребывания в Обители. На сами испытания даже жрецы из столицы явились. Хмурые, важные, такие немногословные, только и изволили, что кивать на зачетных мероприятиях. А ты стоишь, постигаешь: то ли кивают они тебе на правильный ответ, то ли они так в шейных позвонках солевые отложения разминают. По окончанию испытаний нас всех пятерых, кто выпускался в этом году, позвали в этот самый покой, поздравили и вручили по свидетельству о пройденных дисциплинах, а также приглашали на служение в столичный Храм. Из вежливости, наверное.
В середине осени, на Жемну ‒ праздник сбора урожая, некоторых из нас посвятили бы, в законные жрицы Святой Пречистой Живы, и стали бы мы войдилутами ‒ истинными служительницами на благо людей. Звучит глупо и пафосно, ибо в миру девица должна мечтать о другом ‒ о замужестве, полном доме ребятни. Только кому сирота без гроша за душой нужна. Хотя находились и такие, кому везло. Как раз на следующей неделе свадьба нашей Вилхе и молодого кузнеца Стига, которого она зимой от ожогов излечила. Стиг все смеялся, что Вилхе исцелила его и ушла, а сердце с собою унесла. Ходил он в Обитель долго, пока жрец со жрицею не смилостивились и не разрешили им свидеться, а он без ухаживаний взял и позвал деву замуж. Вилхе сначала то ли со страха, то ли от переизбытка чувств сбежала от Стига и в келье своей заперлась. Переполох поднялся жуткий, в келью мы к ней ломиться стали, пока кузнец эту самую дверь вместе с петлями аккуратно не снял – получилось без грохота даже. Там в недрах маленькой комнатушки обнаружилась плачущая Вилхе. Стиг, как истый волот, девушку обнял и по спине огромной лапищей успокаивающе погладил. Больше она никуда не сбегала – куда ж сбежишь от таких лапищ то ‒ и согласие свое сразу дала. А после того, как мы всем девичьим скопом ее допросили, Вилхе созналась, что влюбилась в кузнеца уже давно, только уж больно деревенские девушки его охаживали, и не абы какие ‒ первые умницы и красавицы, куда там сироте из Обители. А предложение замужества, так и вовсе за дурную шутку приняла. Вот она и страдала молча, надеясь после экзаменаций и посвящения пойти в служение другой Обители.
Нас всех на свадьбу позвали проводить невесту в новую жизнь, как сестру. Выходит, что на гуляния я не попаду. Обидно. Теперь вместо этого я при королевском дворце столичную знать развлекать стану.
Вот, что сказать сейчас, когда на сердце так муторно. Оставалось только вздыхать.
‒ Вайдил Фьёрн, ‒ жалобно проныла я. ‒ Мне не хочется возвращаться к мирской жизни, тем более к своей семье.
Жрец подошел к своему столу и взял оттуда, ту самую грамоту, которую мы с Людей успели рассмотреть с чердака.
‒ Знаешь ли ты, дитя мое, что это такое? ‒ старик вопрошающе посмотрел на меня.
Мне ничего не оставалось, как смущенно опустить глаза.
‒ Королевское послание, ‒ тихо промямлила я.