‒ То был безмерно счастлив. Ведь мы так и не успели спасти весь город. Те немногие, кто успел сбежать, клялись, что никого не осталось после такого лютого налета иманских акынджеев, а тех, кто выжил – угнали в рабство. У меня оставалась надежда. Маленькая вера в то, что хоть кого-то мне все же удастся найти. Я дал себе зарок, если в городе останется хоть одна живая душа – у меня самого появится шанс на прощение.
Сегодня и вправду день откровений какой-то. И чего Легарту дома не сиделось?
‒ Как сейчас помню: ты призраком бродила по развалинам приюта и кого-то звала.
Память ‒ вещь капризная и избирательная. Я запомнила то, что снова пыталась сбежать из ненавистного приюта, мечтая о том, чтобы он сгорел дотла наконец, и мне не пришлось бы никуда возвращаться. Как показала жизнь ‒ у богов тоже есть чувство юмора, правда не очень обычное. И мое следующее воспоминание ‒ это сплошные вспышки огненных шаров, можно было подумать, что в городе начался праздник, только шары летели не в небо, как им положено было лететь, а врезались прямо в дома, где досматривали свои уже мертвые сны, ни о чем не подозревающие жители. Сунагере слишком маленький город, что бы из него спаслось много народу, разве что жители с самой окраины или близлежащих деревень.