— Да не было у нас ничего! — взревел он.
— Вот именно! — напоследок двинув ему локтем в челюсть и шипя, как кошка, младшая Старк вырвалась и унеслась прочь.
«Белые ходоки, славные ребята. Может быть, мне к вам?».
*
Сандор Клиган не был тугодумом. Напротив.
Слов Арьи оказалось достаточно, чтобы поставить точку в его сомнениях. Каким-то неизвестным образом Санса Старк из милой застенчивой Птахи превратилась в опасную волчицу (Клиган старался не перебирать в воображении вехи ее пути), и возжелала Пса.
Он все понимал. Понимал, что его образ она принесла за собой из детства, как нечто незыблемое и неизменное, что он теперь казался ей достойным всяческого сочувствия и женского внимания, а не простой лишь детской жалости; понимал, что должен оставить ее в ее положении самой справляться с пережитым. Вот Арья — та другая, у нее все в действии, она все переживает вслух, не скрытничает. Но Арья, какой бы она ни стала с годами хорошенькой или хотя бы просто симпатичной, не могла соперничать в его глазах с поникшей, погасшей, отчаявшейся Сансой Старк.
То ли бежать, то ли оставаться. Как дышать рядом с ней, такой желанной, женственной?
Сандор размышлял о том, способна ли она вообще теперь хотеть мужчину. Знает ли она, чего именно хочет. Судя по тому, что бывшего мужа живьем скормила собакам, вряд ли их брак приносил ей хоть какое-то удовлетворение. Но единственный источник сведений разгуливал по коридорам Винтерфелла с гаденькой улыбочкой на пухлых губах, по вечерам перечисляющих все большее число имен приговоренных к смерти.
Пес только надеялся на то, что его имя из каких-нибудь соображений будет отнесено в конец списка. И как говорить с ней? Арья никогда не была из вежливых собеседниц.
Наконец, Клиган решился.
— Твоя сестра подарила мне платок, — закинул он первую удочку, — с вышивкой.
— И? Сопли дыру проели — теперь залатать некому? — усмехнулось создание адских глубин, преувеличенно часто хлопая ресницами, — повяжи куда-нибудь, чтобы она видела. Ей понравится. Санса эту ерунду всегда любила.
— Турниры вернутся еще нескоро, — усмехнулся Сандор.
Почему-то возникла картина перед глазами, четкая, словно уже однажды пережитая: он против одичалого, в круге голых по пояс кричащих мужчин… сражается за честь своей леди. Своей женщины. Было это или будет?
— На хрен свой привяжи, — донеслось насмешливое от Арьи, — только боюсь, ее это не вдохновит.
— Не много ли мыслей о моем хрене? — осклабился он, разворачиваясь и нависая над юной хулиганкой. Она в ответ выпятила грудь и прищурилась:
— До сих пор его слава не впечатляла. Удиви меня, Пёс!
И снова последнее слово было за ней. Клиган удрученно направился в тренировочный двор, намереваясь побыть наедине с собой — его даже от снега не чистили как следует, и место было самое подходящее. А упомянутая часть его тела стояла колом, и он был бы слишком нечестен по отношению к самому себе, чтобы отрицать участие в этом одной наглой особы сомнительных манер и самого безупречного происхождения.
*
Следующим же вечером — одиннадцатым по счету наедине с Сансой Старк — Пёс решительно предпринял попытку ухаживания.
Это было ужасно. Он полчаса пытался выжать из себя хоть что-то, подобающее случаю, но ничего придумать не смог, кроме упоминания о том, что платок с вышивкой ему «пригодился», затем отчего-то сбился:
— …я не о том, что у меня насморк, соплей нет уже месяц как, из носа не течет, как бывало, ну, вино там чересчур крепкое или… да и хрен с ним, с носом моим, на что он мне вообще, я к тому, что вышиваешь ты, миледи, каждой бы так вышивать…