Но он почти не слышал ее. Пальцы одной руки все еще сжимали руль, а он смотрел на дом, задумчиво затягиваясь сигаретой. Даллам-Авеню, расположенная на вершине утеса и выходящая окнами на залив Левен, была самым тихим, престижным и популярным местом в городе. Это была единственная улица, которая целиком состояла из викторианских особняков, а не из симпатичных коттеджей или новостроек, составлявших остальную часть города. Это был восьмой номер в ряду из восьми. За этим домом не было ничего, только извилистая тропинка, ведущая к Сент-Айвсу.
- Эд! Идём.
Окрик Джаз вывел его из транса. Выйдя из машины, он обнаружил, что слегка дрожит. Так много воспоминаний из детства, как хороших, так и плохих, внезапно всплыло в его голове. Он раздавил сигарету подошвой шлёпанца и последовал за ней внутрь.
В коридоре было темно и прохладно, полный контраст с палящим зноем снаружи.
- Ты в порядке? - cпросила Джаз, обнимая его за талию.
- Да, в полном. Просто странно снова оказаться здесь, вот и все. Дом выглядит так по-другому, но в то же время он точно такой же. Боже, я знаю, как глупо это звучит.
- Нисколько. Он уже много лет используется как место отдыха, верно? Декор должен быть совершенно иным, чем тот, с которым ты вырос.
- Да уж.
Конечно, она была права, но дело было не только в этом. Дом изменился, и он тоже. Они больше не должны были быть вместе, он чувствовал это всем своим существом.
Зря мы сюда пришли, - в сотый раз подумал он.
Он последовал за Джаз в гостинную - большое, выбеленное пространство с глубоким эркером, выходящим на тропинку утеса и сверкающее море.
- Ух ты, какой вид.
- Ты бы посмотрелa наверху.
Он подошел к ней, когда она смотрела в окно, обнял за талию и вдохнул цветочный аромат ее длинных светлых волос.
- Здесь так красиво, - грустно вздохнула она.
- Да. В комплекте с красиво протекающей крышей.
Джаз ткнула его локтем в ребра, достаточно сильно, чтобы причинить боль.
- Эй! Нельзя бить парней, которые носят очки.
- Перестань быть таким пессимистом. Крышу можно починить. Я умираю с голоду, пойду в машину и принесу продукты, может быть, что-нибудь съем на кухне.
- Слишком жарко, чтобы готовить. Почему бы нам не поехать в город, и я угощу тебя корнуэльскими пирожками?
- Ты действительно знаешь, как побаловать девушку.
- И, если ты действительно будешь хорошей девочкой, я могу даже угостить тебя пинтой[2] пива.
- Я только слышу: бла-бла-бла. Ну же, чего ты ждешь?
Она выскользнула из его объятий и выскочила в коридор. В этот момент он любил ее больше всего на свете. Она была его жизнью, его всем. Как ему вообще могло так повезти? Как мог этот чокнутый тощий парень в очках заполучить такую красотку, как она? Она была не только красива, но и умна. Ее светлые волосы, стройная, соблазнительная фигура и ангельское личико полностью противоречили ее уму и творчеству. Возможно, ей было всего двадцать пять, а ему тридцать три, но она была мудра не по годам.
- Я люблю тебя, ты это знаешь? - окликнул он ее.
К внезапному порыву любви примешивалось что-то еще. Что-то темное. Он вдруг испугался потерять ее, и необъяснимое предчувствие охватило его. Так же быстро онo исчезлo, и он последовал за ней наружу, на солнечный свет.
Они направились в город по тропинке, ведущей к утесу, приветствуя по пути незнакомцев.
- Вот за что я люблю это место, - вздохнула Джаз. - в Лондоне никто не здоровается.
- Tы можешь представить себе Ливерпуль-Стрит в час пик, если бы они там были? Это будет какофония приветствий, как эскиз из комедийного шоу или что-то в этом роде.
Джаз рассмеялась и посмотрела на море, ее ясные голубые глаза были скрыты темными очками.
- Здесь так красиво, - повторила она.
Так и было. Море под лазурным небом отливало изумрудной зеленью. Цвета казались такими яркими, такими насыщенными после серого монохрома Лондона. В конце крутого склона открылась тропинка, ведущая к краю города.
Пожоже, что так оно и было. Эд не узнал ни одного магазина, но ведь он не был здесь с восемнадцати лет.
Пятнадцать лет назад. Господи, неужели прошло так много времени?
Залив Левен-Бэй - простиравшийся на многие мили белый песчаный пляж - резко обрывался там, где начинался город. Каменный пирс тянулся наружу, сигнализируя о конце пляжа, а береговая линия изгибалась внутрь, создавая естественную подковообразную гавань, которая в основном использовалась для ловли макрели. За гаванью и искусственными морскими укреплениями, защищавшими город, море билось прямо о скалистый утес на протяжении многих миль.
Они направились направо, вверх по мощеной главной улице, идущей параллельно набережной. И там всё было, просто, как это было много лет назад.
- “Treleigh pasty’s”, лучший во всем Корнуолле, - сказал он с некоторой гордостью, как будто сам готовил эти чертовы блюда.