...И чувство полузабытья, покоя и безопасности – какое, наверное, бывает лишь у младенца в утробе счастливой матери.
По еле ощутимой вибрации Хинта догадался, что капсула движется; должно быть, она стояла на спине робоослика, а тот пробирался по полуразрушенному Шарту и механически подрагивал, когда ему приходилось преодолевать препятствия. Мальчик повернул голову и посмотрел налево. Мимо проплывали дома – все в разном положении: одни сдвинуты, другие на боку, третьи перевернуты полностью. Что-то горело. Уцелевшие жильцы толпились вокруг запотевшей махины воздухоочистителя. Хинта знал улицы родного поселка наизусть, но сейчас не мог понять, какое место видит. Удар землетрясения оказался настолько сильным, что укрепления, возведенные для защиты от омаров, словно взорвались. Контейнеры с песком беспорядочными осыпями перегораживали улицу. Здесь же валялось оружие, брошенное кем-то из бойцов.
В отличие от скафандра, медицинская капсула не пропускала звуков, так что Хинта смотрел на все это в полной тишине, которая делала картину катастрофы еще более страшной. Мир как будто онемел после грома – беззвучно осыпались камни, беззвучно кричали люди. Он не выдержал этого зрелища, повернул голову и посмотрел направо. Там шагали робоослики с вереницей больничных капсул на спинах. Сквозь свое окошко Хинта мог видеть лишь трех соседей. Может, их всего столько и было, а может быть, процессия растянулась на длину всей улицы. Он не мог этого знать. Но он верил, что где-то там, за другим стеклом, лежат в полудреме Тави и Ивара. Его друзья.
Мечтая о новом разговоре с ними, Хинта уснул.