Глава 7 МОЛЧАНИЕ ИСЧЕЗНУВШИХ
Глава 7 МОЛЧАНИЕ ИСЧЕЗНУВШИХ
Мягко светили зеленоватые потолочные лампы. Пахло рвотой и кровью. Шумела вода. Кто-то стонал. Кто-то приглушенно разговаривал.
– Сколько?
– Еще шестнадцать. Половина в капсулах. Почти все – с отравлением тендра.
Конвейер медленно нес ряды тел через душевой блок. Вокруг пострадавших устало суетились медики в мешковатых непромокаемых балахонах.
– Хорошо, что поток слабеет.
– Ускоряйтесь с легкими. Я хочу перебросить часть младшего персонала на перевязку.
– Мы не можем еще быстрее. Этим тоже нужна помощь.
Все вокруг плыло и блестело. Вода растворяла и уносила клейкие нити заживляющего субстрата.
– А кто распределяет волонтеров?
– Никто.
– Что за бардак!
Хинта различал голоса, но не мог понять, кто именно из медиков говорит. Все фигуры казались ему одинаковыми и одинаково зыбкими.
– Очнулся? – спросил кто-то.
– Не знаю, – шевельнул он губами.
– Потерпи. – Последовала короткая боль – кто-то ловким, но резким движением освободил его пострадавшую руку от эластичной повязки. Хинта даже не вздрогнул – не потому, что не боялся боли, а потому, что все его тело по-прежнему было чужим, ватно-онемелым. Потом он ощутил, как руку заново бинтуют: по ладони растеклось ощущение влажного тепла.
– У меня распухла голова, – пробормотал он.
– Тебе кажется. Имя свое помнишь?
– Хинта Фойта.
– Как?
Это была женщина. Он увидел ее лицо. Она склонялась над ним. Ее черты казались неестественно удлиненными, расплывающимися, глаза вылезали из орбит. Она пугающе походила на омара.
– Хинта Фойта, – чуть более отчетливо произнес Хинта. – У меня галлюцинации. Вы все зеленые и не такие.
Кто-то усмехнулся. Женщина потрогала его лоб. Ее рука была восхитительно холодной. Казалось, она дотянулась до него из какой-то другой вселенной.
– Не бойся, все пройдет. Легкий. Мы его записали.
– А Тави? – спросил Хинта. – Тави Руварта?
– Его уже помыли, – ответил другой, мужской голос. – Попадешь с ним в одну палату.
– Хорошо, – без улыбки обрадовался Хинта и закрыл глаза.
Ему показалось, что прошло ничтожно мало времени – три мгновения, три удара сердца – но когда он снова открыл глаза, все вокруг уже было другим. Он, одетый в больничную пижаму, распростерся на жестковатой робокаталке. Свет ламп стал голубовато-белым, он отражался в гладких стенах больничного коридора матовыми бликами. Откуда-то издалека доносился шум толпы – как во время собрания гумпрайма.
И еще был тихий голос. Голос терпеливо звал его.
– Хинта, Хинта, ты меня слышишь? Хинта...
Хинта начал поворачивать голову и тут же пожалел об этом – вместе с движением вернулись боль и тошнота. Тем не менее, он посмотрел туда, откуда звучал призыв. В двух метрах от него, у другой стены коридора, лежал на робокаталке какой-то уничтоженный болезнью ребенок. С первого взгляда Хинта смог понять про это существо лишь, что оно его сверстник – даже пол определить было сложно. Волос и бровей у пострадавшего не было, опухшие глаза превратились в узкие слезящиеся щелки, кожа на голове покраснела и бугрилась складками. На мокнущих язвах, придавая им еще более ужасный вид, лежала желто-зеленая мазь.
– Тави? – недоверчиво прошептал Хинта.
– Великолепно выгляжу, да?
Здоровой и чистой осталась лишь нижняя половина его лица – все то, что было закрыто дыхательной маской. Это выглядело очень странно – как будто какой-то кровавый лысый уродец пришил к своей плоти нос и губы прежнего Тави.